Евгений Осокин - Тайна Зыбуна

— «Найдем»! — прошептал. — он. — Я вам найду!

…Санька предложил развернуться в цепь, набрать хоть грибов. И едва Володька свернул в чащу ельничка, как чуть не из-под самых ног его вырвался косач. Да как-то странно: чуть отлетел, упал, приподнялся снова и понизу потянулся в кусты — будто тетерка, уводящая от гнезда. Володька выстрелил вслед ему раз, другой, и косач упал. Не успел рассеяться дым, а руки ребят уже тянули косача в разные стороны.

— Ого!

— Справный?

— Я говорил!

Тут же разложили костер. Санька пошел искать воду, Хасан ощипывал птицу, Володька переживал удачу, подбрасывая в костер сучки.

— Я говорил!

Только звякнули о котелок ложки, из ельничка вышел Мажоров. Хасан и Санька не раз встречались с ним в конторе охотничье-промысловой станции.

— От друзья! Ну друзья! — шел он, качая головой. — А их ищут — с ног сбились! — Он чавкнул, облизнул губы, глотнул слюну, не сводя глаз с котелка.

— Дядя Степан, садитесь за компанию! — пригласил Хасан.

— Не откажусь, не откажусь! — еще говорил он, а ложка, невесть когда появившаяся в руке, уже булькнула в котелке.

Давясь непрожеванным мясом, хехекнул:

— А я, хе-хе… приплутал. Спасибо, ребятки. Не я вас, а вы меня, хе-хе…

В душе же Степана, словно зверь, издыхая в судорогах, все кипело и клокотало. Вот так всю жизнь хочешь «бах! бабах!», а получается «хе-хе…»

Он ненавидел сейчас весь мир, все живое.

А Хасан и Санька обрадовались Мажорову. Разговорились. Все-таки пожилой, опытный человек, а главное — знакомый. Только Володька, видевший Степана впервые, насторожился. Зачем занесло его сюда? Искать нас пошел? Врет! А когда из разговора Степана с Хасаном Володька почувствовал, что и в Юртах он появился непонятно зачем, подозрение сразу переросло в убеждение. Он уже не спускал с Мажорова глаз, прислушивался: нет ли еще кого с ним? Не прячется ли кто поблизости?

«Значит, кто-то — Санька или Хасан — болтнул ему о Куперинском золоте! — решил Володька. — Вот и потянуло. Как медведя на мед».

Между тем Санька с Хасаном, перебивая и дополняя друг друга, рассказали о своих злоключениях и переживаниях. Не умолчал Санька даже о том, что утопил патроны.

— Ничего бьет? — взял Мажоров двухстволку Хасана. Повертел в руках, разрядил, заглянул в стволы. — Доброе ружье. — Снова зарядил, аккуратно положил туда же. Вздохнул:

— У меня тоже шестнадцатый. Жаль, не подойдут и мои патроны к Санькину ружьецу… — И с необычным для него оживлением бодро воскликнул: — Да, покажите-ка эту бересту!

— Я сжег ее! — не дал Хасану рта раскрыть Володька.

— Сжег?

— Растопки не было, а все сырое… А что с нее?

Мажоров сделал вид, что поверил, а про себя решил: значит, какое-то указание на то, где спрятано золото, в письме на бересте есть.

— А знаете чьи вы нашли скелеты? Братьев Купериных! Один был богатейшим купцом, другой жандармским полковником, Поняли?

«Никакой, значит, то не Епишка», — подумал Хасан о длинном.

«Все ясно! — понял Володька. — Он знает побольше нас!»

Мажоров рассказал, что один охотник-хант, умирая, поведал ему тайну бесследного исчезновения Купериных в ту ночь, когда власть в Рыльске перешла к Советам.

Мажоров повел ребят к озеру. Несмотря на необычную для его шестидесяти лет оживленность, шутки, он не выпускал из рук ружья, не стоял и не сидел спиной к ребятам. И сейчас идти старался сзади всех или сбоку. Володька пробовал отставать, Мажоров тотчас находил предлог и сворачивал в сторону. Неясно было Володьке только одно: отчего это? Осторожность, ставшая привычкой, или Мажоров догадывается, что ребята не доверяют ему? Если последнее — развязка наступит сегодня же ночью.

На ремне Мажорова, в матерчатых чехольчиках, болтались легкий топорик и военного образца малая саперная лопата.

«Нас искал!» — невесело усмехнулся Володька, и сердце его билось все взволнованней и тревожней.

По озеру пятнами пробегала мелкая рябь, словно ветерок — легкий, освежающий — пробовал, не тверда ли вода, не горяча ли…

Ребята приостановились, залюбовались озером.

— А ну, хлопцы, — за дело! Куперины, подыхая, могли зарыть золотишко рядом. Человек — животное такое: пока не отдаст концы — все на что-нибудь надеется.

Он подал Володьке заостренную осиновую палку, Хасану — свою лопатку, а Саньку заставил отгребать землю.