Марк Твен - Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]

Немного погодя больной пошевелился, открыл глаза, оглянулся совершенно осмысленно и проговорил:

— Что это? Я дома! Как это случилось? Где плот?

— Всё благополучно, не беспокойся, — отвечал я.

— А Джим?

— Всё в порядке, — сказал я, но не мог придать своему голосу бодрого, весёлого выражения. Том этого не заметил.

— Прекрасно! Великолепно! Теперь мы можем успокоиться! Ты рассказал тётушке?

Я хотел было сказать «да», но она вмешалась:

— О чём, Сид?

— Ну, конечно, о том, как мы всё это дельце состряпали.

— Какое дельце?

— Да ведь одно только и было: как мы выпустили на волю беглого негра.

— Выпустили негра на волю! О чём это он толкует? Господи, опять бредить начал, опять потерял сознание!

— Нет, я не думаю бредить… я понимаю всё, о чём говорю. Мы выпустили его на волю — Том и я. Мы задумали это сделать и сделали. Ловко оборудовали, надо сознаться.

И пошёл, и пошёл… Тётушка уже не перебивала его, а только слушала, выпуча глаза. Я понял, что мне бесполезно будет впутываться.

— Право, тётя, это стоило нам немало труда! — продолжал Том. — Целые недели подряд мы возились днём и ночью, пока вы все спали. Нам пришлось воровать и рубаху, и простыню, и ваше платье, и ложки, и жестяные тарелки, и кухонные ножи, и сковородку, и жёрнов, и муку, и ещё пропасть всякой всячины. Вы не можете себе представить, сколько было хлопот приготовить перья, пилу, выдолбить надписи, и всё такое! А как это было забавно! Мы же рисовали гробы и всякие ужасы, сочиняли безымённые письма, спускались вниз по громоотводу, делали подкоп под сараем, смастерили лестницу из тряпок, запекли её в пирог и посылали Джиму ложки и прочие вещи через вас, в кармане вашего передника…

— Ах вы, негодные!

— …наполняли сарай крысами, змеями и разными гадами для компании Джиму. Но вы так долго задержали здесь Тома с маслом, что чуть было не испортили всего дела, потому что сбежался народ, пока мы ещё не успели выбраться из сарая. Нам пришлось выскочить, нас услышали, погнались за нами — тогда-то меня и подстрелили. Но мы, к счастью, свернули с тропинки, пропустили погоню вперёд, а когда подоспели собаки, они не обратили на нас внимания, а помчались дальше, где больше шуму. Мы же сели в свою лодку, поплыли к плоту, вывернулись благополучно — и Джим теперь свободный человек. Всё это мы сделали сами. Не правда ли ловко, тётя?

— Ей-ей, в свою жизнь я не слыхивала ничего подобного! Так это вы, маленькие негодяи, наделали нам столько хлопот, чуть с ума всех не свели и напугали нас досмерти? У меня руки чешутся сию же минуту хорошенько проучить вас. Подумаешь, как я целые ночи мучилась… Ну, погоди же, негодный мальчишка, когда выздоровеешь, я обоим задам такую трёпку, что только держись!

Но Том был так счастлив и горд своим подвигом, что не мог удержать языка за зубами. А тётушка бранила нас на все корки, только искры летели. Словом, оба тараторили зараз безумолку.

— Ну, ладно, — закончила она, — утешайся теперь своими проказами, только помни: если я ещё когда-нибудь замечу, что ты опять водишься с этим негром…

— С кем? — проговорил Том, и улыбка мгновенно сбежала с его лица.

— Как с кем? Разумеется, с беглым негром. А то с кем же, ты думал?

Том тревожно взглянул на меня и сказал:

— Том, не говорил ли ты мне только что, будто всё в порядке? Разве он не бежал?

— Он-то? — вмешалась тётя Салли. — Беглый негр? Конечно, нет, его вернули, он опять сидит в сарае, на хлебе и воде, весь в цепях, покуда его не потребуют хозяева или не продадут с аукциона.

Том привскочил на постели. Глаза его пылали, ноздри раздувались, как жабры.

— Они не имели права запирать его! — крикнул он мне. — Ступай скорей, не теряй ни минуты. Освободи его! Он уже не раб, он свободен, как и мы все.

— Дитя, что это значит?

— Это значит именно то, что я говорю, тётя Салли. И если никто не пойдёт к нему сию же минуту, я сам побегу. Я знал его всю жизнь, да и Том тоже. Старая мисс Ватсон умерла два месяца тому назад. Она устыдилась, что хотела продать его в южные штаты, и дала ему вольную по своему завещанию.

— Так зачем же, скажи на милость, тебе понадобилось освобождать его, если он и без того свободен?

— Ах, какой вопрос — так и видно женщину! Разумеется, затем, что мне нравилось приключение. Я готов был бы купаться в крови, только бы… Ах, боже мой, тётя Полли!!!

Да, это сама тётя Полли, вот она, собственной персоной, стоит в дверях, добрая, кроткая, ласковая.

Тётя Салли как кинется к ней, как начнёт её обнимать, целовать, плакать от радости — чуть не задушила её в объятиях. А я нашёл себе довольно удобное местечко под кроватью, сообразив, что мне туго придётся. Изредка я выглядывал оттуда украдкой: тётя Полли высвободилась из объятий и стояла, глядя в упор на Тома поверх очков, — так глядела, что он, кажется, с радостью провалился бы сквозь землю.