Марк Твен - Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]

— Кто там? Отвечай, или буду стрелять!

Разумеется, мы не отвечали, а пустились бежать во все лопатки. За нами кинулась целая толпа. Паф! паф! паф! — вокруг нас засвистели пули. Фермеры кричали:

— Вот они! Бегут к реке! Лови! Спускай собак!

И они всей гурьбой пустились за нами вдогонку. Мы могли их слышать, потому что на них были сапоги и они орали во всё горло, а мы были босиком и удирали втихомолку. Мы бежали по тропинке к мельнице. Когда они почти настигли нас, мы спрятались в кусты, пропустили их вперёд, а сами остались позади.

Все собаки у них были заперты, чтобы они не спугнули разбойников. Но тем временем кто-то успел спустить их, и они тоже помчались за толпой, подымая такой лай и гам, как будто их был целый миллион. Собаки были свои, знакомые; вот мы и остановились, покуда они не нагнали нас; но когда они увидали, что это только мы и злиться нечего, они прелюбезно поздоровались с нами и помчались обратно, туда, где слышался шум и галдёж.

Тогда мы, в свою очередь, развели пары и понеслись дальше, почти вплоть до мельницы, а там пробрались кустарником до того места, где была спрятана моя лодка. Проворно вскочив в неё, мы выплыли на середину реки, стараясь не делать шума. Потом спокойно направились к острову, где стоял мой плот.

Долго ещё до нас доносились с берега крики, собачий лай, наконец всё угомонилось и замерло в отдалении.

— Ну, теперь, старина Джим, — сказал я, очутившись на плоту, — ты опять свободный человек и, надеюсь, больше уже не вернёшься в рабство.

— А славная вышла штука, Гек! Задумано прекрасно и исполнено как нельзя лучше. Никому бы и не выдумать такого замысловатого, великолепного плана!

Джим был счастлив, как ребёнок, но счастливее всех был Том, потому что, как оказалось, ему всадили пулю в икру ноги.

Когда мы с Джимом узнали об этом, наша радость мигом пропала. Нога у Тома сильно болела, из раны текла кровь. Мы положили его в шалаш и разорвали одну из рубах герцога для перевязки. Но он гнал нас прочь.

— Дайте эти тряпки, я сам могу перевязать себе рану. Не останавливайтесь, не мешкайте, побег идёт так чудесно! Приналягте на вёсла, молодцы, и вперёд! Ребята, мы сделали дело молодецки, не правда ли? Налягте на вёсла, ребята, да проворней!

Но мы с Джимом потихоньку совещались между собой.

— Говори, Джим, не стесняйся, — сказал я наконец.

— Вот что мы думаем, Гек и я, — начал Джим. — Если бы Тома освободили, а кому-нибудь из его товарищей всадили пулю в ногу, разве сказал бы он: «Продолжайте дело, спасайте меня, не заботьтесь о докторе, чтобы спасти раненого»? Похоже это на мастера Тома? Мог бы он так поступить? Бьюсь об заклад, что нет! Так почему же Джиму поступить иначе? Нет, сэр, я не двинусь отсюда, пока не посоветуюсь с доктором, хотя бы пришлось ждать сорок лет.

Я знал, что душа у Джима золотая, я предчувствовал, что он скажет это, и решительно объявил Тому, что поеду за доктором. Том поднял было спор, ни за что не хотел соглашаться, но мы с Джимом твёрдо стояли на своём и не хотели тронуться с места. Тогда Том выполз из шалаша и сам стал отвязывать плот, но мы не допустили до этого. И как он ни старался уломать нас, всё было напрасно.

Наконец, увидав, что я готовлю лодку, он сказал:

— Хорошо! Уж если ты непременно хочешь ехать, то я скажу тебе, как поступать, когда будешь у доктора. Запри дверь, завяжи доктору глаза плотно и крепко, возьми, с него клятву, что он будет нем как могила, положи ему в руки кошелёк, полный золота, затем веди его окольными путями, в темноте, наконец посади его в лодку и доставь сюда тоже окольным путём, поколесив между островами. Не забудь обыскать его и отобрать у него карандаш, а то он может срисовать этот плот и отыскать его потом. Вот как это всегда делается.

Я обещал, что исполню всё, и уехал, а Джим должен был спрятаться в лесу, как только увидит, что доктор, едет, и оставаться там, покуда тот не удалится.

Доктор. — Дядя Сайлас. — Сестрица Хочкисс. — Горести тёти Салли.

Доктор, к которому я обратился, был славный, добрый на вид старичок. Я рассказал ему, будто мы с братом вчера охотились на Испанском острове и легли спать на обломке плота; и вот около полуночи мой брат, должно быть во сне, толкнул своё ружьё, оно выпалило и прострелило ему ногу; вот я и прошу доктора поехать со мной, помочь больному и ничего не говорить об этом, потому что мы хотим вечером вернуться домой и сделать сюрприз родным.

— Кто ваши родные? — спросил он.