Валентина Ососкова - Семнадцать мгновений летнего дня

Вышло у нас с Лизой общими стараниями так похоже, что голова шла кругом. Я уже исщипал весь локоть, прогоняя дурацкое ощущение, что всё это всего лишь странный затянувшийся сон. Для сна всё было слишком детально, подробно, слишком много ощущений… И локоть, покрасневший от моего усердия, болел. И большой палец на ноге тоже.

Мне в голову пришла очередная мысль, и я её поторопился озвучить, пока не забыл:

– Брюки в шорты не отстёгивай. Впрочем, там и так молния заедает…

– А почему не отстёгивать?

Вместо ответа я закатал левую штанину и продемонстрировал старый шрам от колена до середины голени.

– На роликах на горке очень неудачно упал три года назад, всё себе там стесал. Араб мне как раз после этого их чинил. И ролики я с тех пор… недолюбливаю. Запомнила?

Лиза медленно и серьёзно кивнула. Сглотнула нервно, и тут я спохватился:

– Шея! Кадыка же у тебя нет, – я критически пощупал свой. – Лучше перестраховаться…

Лиза выудила из кучи вещей чёрно-зелёную арафатку, повязала на ковбойский манер, и проблема оказалась решена. Мы посмотрели друг на друга и тяжело вздохнули. У меня оставалось пятнадцать минут до выхода, иначе я бы опоздал на электричку, а автобус днём не ходил вовсе, только ранним утром два рейса да один ночной, тот самый, которым я из Москвы позавчера вернулся… Так что или мне скоро выходить, или я попаду к Дасе только через четыре часа.

Лиза нервно подёргала за кончик арафатки, я оглядел свою копию последним критическим взором, но тот на удивление ни обо что не зацепился.

– Ну, как-то так, – неохотно подвёл итог я. – Звони если что, телефон я тебе дал. Удачи!

Лиза торопливо закивала, убрала в карман брюк бумажку с аккуратно перерисованной с клинка арабской надписью и почти бегом выскочила из комнаты. Доказывая, что дурацкая затея имеет право на жизнь, ни о чём не подозревающий дед окликнул Лизу, выглядывая в коридор:

– Михаил! Мусор выкини!

Я замер у себя в комнате, затаив дыхание, а Лиза, судя по звукам, забрала у деда пакет с мусором, пробормотала, что скоро вернётся, и убежала. Что скоро вернётся, подумал я, это она хорошо придумала. Иначе как бы я объяснял своё появление?

Тихонько затолкав всю одежду, вместе с Лизиной, в чемодан, я аккуратно убрал его на шкаф, а после этого на цыпочках прокрался в коридор и громко хлопнул входной дверью.

– Уже вернулся? – вновь выглянул с кухни дед. – Шустрый ты сегодня! А, да, ты же торопишься к… Даше, правильно? Эх, лирика, школьные годы…

Пока дед, вдруг нахмурившись, пытался сообразить, что же не то в моём внешнем виде, я торопливо вернулся в комнату, схватил полупустой велосипедный рюкзак и уже окончательно отбыл на вокзал, пообещав вернуться никак не позже, чем на последнем автобусе. А лучше – на последней электричке.

На душе у меня было при этом неспокойно.

День я провёл замечательно. Любые мысли о Лизе выскользнули из моей головы ещё на подъезде к Москве, ведь если она не пишет и не звонит, рассудил я, значит, всё в порядке. Оно и к лучшему, так как мне в тот момент было совершенно не до неё.

Лучшие мостовые, мосты и набережные столицы, череда «Шоколадниц», «Старбаксов» и просто маленький кофейных забегаловок, скверы, переулки, широкие проспекты – всё было в тот день к моим услугам. И, разумеется, к услугам скромной девушки по прозвищу Дася, с которой больше всего на свете мне тогда нравилось молча бродить по городу. В большинстве случаев нам с ней почти не о чем было разговаривать, но это-то было как раз и неважно. Таким образом, я мог смело утверждать, что день удался, и когда вдоль улиц начали загораться первые робкие фонари, я уже подумывал о том, чтобы ни на какую электричку не торопиться, а нанести визит вежливости родителям, переночевать у них и возвращаться домой «рано утром, где-то после полудня».

Но увы, столь лиричным моим планам в тот день сбыться было не суждено. История найденного нами с Лизой ножа властно вмешивалась в мою жизнь, переворачивая всё с ног на голову с ловкостью фокусника или Архимеда, нашедшего-таки в Лизе ту самую точку опоры.

Звонок от Шумахера застал меня на Воробьёвых горах. Я стоял на метромосту, Дася рядом крошила вниз, на воду, сухарики, которые вечно жили у меня по всем карманам. Впрочем, до воды было так далеко, что крошки, скорее, перехватывали в воздухе наглые чайки.

– Да? – поднял я трубку.

Саня задал довольно странный вопрос:

– Ты где?