Александр Плотников - С прибоем на берег

- Помощник не велел… - оправдывался старшина команды комендоров. - Чехлы только что починили и постирали. К сдаче курсовой готовимся…

- В следующий раз я строго накажу вас, товарищ мичман, - не повышая голоса, сказал Потанин, - за малейшую условность. Учтите это.

После швартовки капитан-лейтенант Райкунов без стука вошел в командирскую каюту.

- Вот… берите все документы и делайте с ними что хотите, - срывающимся голосом сказал он, свалив на стол груду корабельных журналов. - Заводите штабные порядки! - И выбежал вон.

Потанин хотел окриком остановить помощника, но сдержался. Посидев немного в раздумье, крутнул вертушку корабельной АТС.

- Садитесь, - сказал командир, когда помощник пришел. - Садитесь! - повторил он громче, видя, что Райкунов продолжает стоять возле двери.- И объясните, чем вызван ваш демарш.

Помощник присел возле стола, аккуратно сложил в стопу журналы, затем рывком отодвинул их в сторону.

- Вызываете на откровенность, товарищ командир?- поднял голову он. - Пожалуйста! Думаю, что мы не сойдемся характерами. Вы печетесь о своем авторитете, а мой, по-вашему, ничего не значит? Конечно, опыта у вас достаточно - уже три месяца тральщиком командуете. А кто сколачивал корабельный экипаж, кто каждый день вставал спозаранку и ложился за полночь?

Потанин нервно постукивал по столу согнутыми пальцами.

- Вы правы в одном, - произнес он после затянувшейся паузы,- на тральщиках я раньше не служил. У вас опыта гораздо больше… Может, мне следует почаще с вами советоваться. Только я давно уже могу раскусить любую показуху. И я не потерплю ее на корабле.

- С чехлами была не показуха. Людей пожалел, чтобы лишний раз не стирали.

- Людей не жалеть, людей учить надо.

- У нас с вами, товарищ командир, видимо, разные взгляды на подобные, вещи, - усмехнулся помощник.

- А этого не должно быть.

Райкунов передернул плечами.

- Вы думаете, товарищ помощник, что я лезу из кожи вон, чтобы побыстрее реабилитироваться? Ничего подобного! Я привык на любом месте честно исполнять свой долг. Пока я командую кораблем, буду требовать этого от каждого подчиненного, в том числе и от вас… - Потанин снова помолчал и закончил, глядя Райкунову прямо в глаза amp;apos;: - Я надеюсь, что сегодняшний разговор будет последним. Иначе… кому-то из нас двоих действительно придется расстаться с тральщиком.

- Ясно, - помедлив, ответил помощник. - Разрешите идти?

В июне нежаркое северное солнце почти не сходило с небосклона. Даже когда его со всех сторон обкладывали косматые дождевые тучи, то и тогда не получалось иллюзии темноты. Но долгий день вполне устраивал Потанина: тральщик сдавал курсовые задачи, и, чем ближе подходил корабль к первой линии, тем больше становилось дел.

Виктор Николаевич теперь совсем переселился в корабельную каюту. Настя писала ему часто и в каждом письме спрашивала, скоро ли ей и сыну собираться в дорогу. Потанин просил обождать еще немного: он решил вызвать семью после похода, который, хотелось верить, поможет ему утвердиться в новом качестве.

Инструктировать уходящих в поход приехал начальник штаба базы. Коренной помор и бывалый моряк, он хаживал в войну с караванами до Медвежьего и дальше, отмеривая студеные мили Заполярья. Потанин слушал его с интересом. Того, что говорил адмирал, не прочтешь в лоциях. Увлекшись, он не сразу понял, почему вдруг назвали его фамилию.

Это командир части предлагал назначить старшим группы кораблей его, капитана третьего ранга Потанина. Отрешенно, словно речь шла о ком-то другом, слушал Виктор Николаевич доклад о самом себе. Будто издалека долетали до него слова: «У Потанина большой опыт плавания… Допущен к управлению пятью различными проектами кораблей… У него самый подготовленный помощник…»

- Добро, - подытожил инструктаж адмирал. - Старшим командиром назначается Потанин.

Назавтра корабли вышли в море. Потанин вел группу из трех тральщиков. И хотя головной не нес никакого брейд-вымпела, на него, как на флагманский корабль, шли донесения и доклады. Снова Виктор Николаевич был в своей стихии. Он почти не покидал мостика, спал пять-шесть часов в сутки, примостившись на кургузом диванчике в штурманской рубке. Сюда, в рубку, ему и принесли штормовое предупреждение: ожидался восточный ветер силой более десяти баллов.

До самого ближнего укрытия было восемьдесят миль пути, а с учетом дрейфа и того больше. Приходилось встречать шторм в открытом море.

Ветер налетел стремительно. Первые его порывы растрепали белые чалмы волн, швырнули на мостик тральщика ноздреватые клочья пены. Прямо на глазах вспухала белесая поверхность моря.