Юлия Друнина - Метель

Нам жилось и дышалось легче
Оттого, что был рядом друг,
Не умевший сутулить плечи,
По призванию политрук.
Комиссар, что единым словом
Полк поднять бы
В атаку мог…
Знаменитый поэт,
Лавровый
Он с усмешкой
Носил венок.
Подлецы перед ним смолкали,
Уползали льстецы с пути.
Мог чужую беду
Руками
Слуцкий запросто развести.
Но рвануло из рук оружье —
Уходила с земли жена.
Даже им
От вселенской стужи
Не была она спасена…
Сам себя
Присудил к забвенью,
Стиснул зубы — и замолчал
Самый сильный
Из поколенья
Гуманистов-однополчан…

Друг! Беда тебя подкосила,
Но воюет твоя строка.
Словно колокол,
Над Россией
Бьется сердце политрука.

«Великий» —
Поэт называет поэта,
Но поздно приходит
Призвание это.
Великий не слышит,
Поскольку не дышит,
А если б услышал,
Ответил бы:
— Тише!
Могильная нас разделяет ограда,
Уже ничего, дорогие, не надо.
Спасибо, но поздно,
Простите, но поздно…

А небо так звездно,
А время так грозно…

Навек застыл
Над Белозерском тот,
Кто мальчиком
В жестокую годину
Вел свой пылающий КВ
На дот,
С горящим танком
Слившись воедино.

А мне терзаться,
В памяти храня,
Как трудно жизнь он
«На гражданке» прожил…
Не станет памятником
Для меня
Застенчивый, краснеющий
Сережа!

Виолетта Орлова, Вела —
Так Сергей тебя величал.
Получилось —
Недоглядела,
Навсегда опустел причал.
Налетел ураганный ветер
И поэта навек унес
В океан, что зовется
«смертью»,
А тебя —
В море вдовьих слез.
Быть вдовицею
Не хотела,
Если плакала —
По ночам…

Виолетта Орлова, Вела —
Так Сергей тебя величал:
Не сложила в бессилье руки,
А в работу,
Как в плуг, впряглась.
И в твоем фантазере-внуке
Проступает с поэтом связь.

Прорастают холмы травою,
В наступленье идет весна…
Зря тебя назвала вдовою:
Ты — жена,
Ты — навек жена.

От засухи травы поникли,
Идешь как по теплой золе…
Давно тебя нет, Вероника,
Любимый твой тоже в земле.

Могила затеряна где-то,
Почти что не издано книг —
А все же твой голос поэта
Пульсирует, словно родник.

И люди приходят напиться,
Когда им бывает невмочь…
Листает часы, как страницы,
Горячая южная ночь.

Цикады заходятся в крике…
Какой бы ни выпал маршрут,
Я знаю — меня к Веронике
Все стежки-дорожки ведут.

Пленительней не было стана,
Победнее не было глаз —
Багряна, Багряна, Багряна
Кометой по жизни неслась.
А в небе насупленном где-то,
Вселенную вызвав на бой,
Другая сияла комета,
Свой шлейф волоча за собой.
Все грады и все деревеньки
Тревогою были полны.
Случилось такое давненько —
До первой великой войны.
И встретились женщины эти —
Комета с Багряной опять.
Ничто не сумело на свете
Свиданию их помешать.
По-прежнему голос Багряны
Звучит через пропасти лет.
Сияние телеэкрана,
Стихов неслабеющий свет.
А в небе насупленном где-то,
Покинув наш дом голубой,
В другое столетье планета
Уносит свой шлейф за собой.

В Москве, в переулке старинном,
Росла я, не зная тогда,
Что здесь восходила
Марина —
Российского неба звезда.

А после, в гремящей траншее,
Когда полыхала земля,
Не знала, что хрупкую шею
Тугая стянула петля.

Не знала, что вновь из тумана
Взойдет, и уже навсегда,
Сгоревшая жутко и странно
Российского неба звезда.

Есть такой поселок —
Красная Пахра.
Там стучат машинки
С самого утра —
«Уголек» не просто
Выдать «на-гора»…
А «шахтеры» — впрочем,
Их зовут «писатели» —
Жизнь свою на эту
«До́бычу» потратили.
Тронешь чье-то сердце —
Сердце отзовется,
А иначе сгинешь,
Как бадья в колодце.
«Уголек» не просто
Выдать «на-гора»…

Только страшно стало
Мне в Пахре вчера.
Шла я по аллеям,
Где мне все знакомо,
Там, где в каждой даче
Я была как дома.
Где Твардовский?
Нет его.
Симонова нет.
В Лете
Антокольского затерялся след.
Где Кирсанов?
Трифонов?
Где Роман Кармен?