Петр Киле: Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]

Сугробы — словно Гималаи!
Летим, как слаломщики, мы.
За нами вслед собаки с лаем
Несутся из конурной тьмы.

Хорош мороз — сердит он слепо.
Бьет по щекам нас справа, слева…
И так же, как из дымных труб,
Струится пар меж наших губ.

Так можно отморозить руки.
Заиндевел со мною Пушкин.
И вот порог — мороза нет,
Вступаем робко в теплый свет.

Теперь куда? Вошло в привычку
Ходить хоть изредка в Публичку.
Но детство помню, как никто:
И что б не отдал я за то,

Чтоб снова пар в дверную щелку
Струился, словно конфетти,
И, грея руки, губы, щеки
На теплой извести печи,
Спросить впервые: «Есть Толстой?»
Впервые видеть том восьмой.
Впервые взять его домой!

Сидела женщина за мною.
Смотрела в окна далеко…
Троллейбус мчался над Невою.
Мне было весело, легко.

Да, помнится, такое было:
Лесное озеро — оно
С меня усталость разом смыло,
О том не ведая само.

А после шел я перелеском…
Я унесу ее с собой,
Когда она сойдет на Невском,
Сольется с уличной толпой.

Ей жить во мне — без слез, без муки —
Счастливой, светлой, как тогда!
И согревать иные руки.
И прояснять иным года.

— Ишь, чего он хочет!
Вот уж нет! Извини! —
И девчонка хохочет,
Спотыкаясь о пни.

Мы вступаем в болото.
Под водой мощный мох.
И загар с позолотой
Заискрит с мокрых ног.

И девчонка хохочет,
Прячась в даль и в кусты,
То вся гневом клокочет,
То тиха, как цветы.

Так брести нам до ночи.
Наплывут облака.
Влажный мох нам замочит
Спины, руки, бока…

— Хочешь?
— Хочешь, — с березкой
И с усмешкой шмеля,
С красной лилией броской
Враз исчезнет земля.

Кто живет? Что делает?
Словно сквозь века,
В рощах стынет белое —
Палатка рыбака.

Над лодкой зелень луга.
В слоистой глине ржа.
Весла друг возле друга
Без трепета
лежат.

На быках,
длинных, тощих,
Как в рисунках детей,
Который день на солнце
Сохнет груда сетей.

Сети нависли лохмато,
Таинственны и грустны,
Точно занавес МХАТа
В выходные дни.

Помню, шел мимо старой заимки
Я со школы однажды пешком,
И следы мои, точно корзинки,
Наполнялись свежим снежком.

Помню, верил я в чудо свято.
И, как будто одно из чудес,
Появилась машина рядом,
Я в кабину проворно влез.

Понеслись. Дребезжало оконце.
Впереди, у сосновых лесов,
Закрутившись, летело солнце,
Как сорвавшееся колесо.

Было чудно… Где мы? Золотые
Облака на краю Земли!
Это Русь, а вокруг Россия,
И Россия вдали.

Меня притягивают сосны.
Они высоки и светлы,
Стоят, окрашенные солнцем,
Светясь крупинками смолы.

Меня притягивают иконы.
Смотрю в Рублевские глаза.
Там зреют думы, скачут кони,
Взлетает скатерть в небеса.

Меня притягивают церкви…
И распятья, и кресты…
Твои искания и цепи,
И дерзкие твои мечты!

И те же сосны, те же церкви
На фоне неба и воды,
И ракеты цвета вербы —
Слились в волну моей судьбы.

Бегут к ней девочки босые.
Стою, взволнован, светел, тих,
И слово синее — Россия —
Я говорю, как лучший стих.

Опавшие листья, иглы.
По ним снуют муравьи,
Как по мосту автомобили
Или как мысли мои.

Тянется к вверху лиственница.
Рядом маленький куст.
А над ними сосны, сосны высятся,
Как произведния искусств.

Не верю, что к ним непричастна
Человеческая рука.
Они мне приносят счастье,
Как пушкинская строка.

Не эти ли сосны веками
Взыскательный русский глаз
Строгал, шлифовал, чеканил,
Выказав высший класс?!

Хижины? Нет, это кроны.
Как столбы, стоят стволы.
Над водой свисают корни,
Узловаты, будто злы.