Марк Лисянский - Избранная лирика

В любви и в равнодушии вольны
Мы перед совестью и небесами.
Все дело в том, что братья нам даны,
Друзей себе мы выбираем сами.

Еще сентябрь,
Еще в лучах зари
Прозрачные сады листву купают, —
В киосках продают календари,
И, как ни странно, люди покупают.
О, как они уверены, что год
К ним явится из сказочного края
И календарный листик оторвет,
Прошедшие минуты отсекая.
Об этом я не думал в двадцать три
И в тридцать лет,
А вот сейчас заметил:
В киосках продают календари,
И так давно заведено на свете.
А наше солнце, юное всегда,
Еще хранит все ароматы лета,
И не считает молодость года,
И незаметно старится планета.
Но как-то грустно, что ни говори:
В киосках продают календари.

Не часты наши дружеские встречи,
Меж нами и дела и города,
Друг другу «добрый день» и «добрый вечер»
Не говорим годами иногда.

А встретимся — и сразу все заметим:
И ранний снег и веточки у глаз,
Но в этот миг на целом белом свете
Нет никого — клянусь! — моложе нас.

Нам ночь не спать,
Нам снова по шестнадцать,
И нет усталости, и нет забот,
И сын твой Генька может удивляться,
Что дядя маму Сонькою зовет.

В любви прощают,
В дружбе не прощают
Ни лести, ни малейших перемен.
Друзья нам юность нашу возвращают
И ничего не требуют взамен.

Не пост, не чин и не профессия, —
Она превыше всяких благ.
И потому она — Поэзия,
Все лучшее зовется так.
И что ей милости и почести
И жалкий лепет похвалы!
Она не терпит одиночества
И не выносит кабалы.
Не божество и не реликвия —
Она, как долг, зовущий в бой,
Как бескорыстие великое,
Как вечный спор с самим собой.
Лжецам и трусам неугодная,
Всем честным людям верный друг,
И потому она — народная,
Святое дело наших рук.
Как воздух и как хлеб полезная,
Туда, где душно и темно,
Приходит запросто Поэзия
И открывает в мир окно.

Уже пора писать мне о любви:
Я знал ее девчонкой сероглазой,
И девушкой, вошедшей в душу сразу,
И женщиной, с кем дни делю свои.
Девчонку не сумел я отстоять,
И девушка не стала мне родною,
А женщину, которая со мною,
В конце концов боюсь я потерять.
И пусть простят мне женщины мои —
И та, что тут сейчас со мной смеется, —
Но жизнь моя на всех парах несется,
Как продолжение одной любви.
Пусть боль и грусть врывались в жизнь мою
И разрывали жизнь мою на части,
Я без любви не представляю счастья,
Я счастья без любви не признаю.
Пусть кто-то встретит доводы мои
Улыбкой кислой или миной постной…
Уже не рано и еще не поздно —
Пора, пора писать мне о любви.

Не дорожное происшествие,
Не случайный в пути разговор…
Наше свадебное путешествие
Продолжается до сих пор.

Если б жил я на Южном полюсе,
Ты — на Северном — все равно
Мы бы встретились в рыбинском поезде
И в одно загляделись окно.

Я, влюбленный в огни причальные,
В черноморские города,
Полюбил перроны печальные
И веселые поезда.

С той поры в любом направлении
Поезд рыбинский нас везет.
Что нам станция назначения,
Лишь бы только вперед, вперед!

Вот и нынче лучом таранящим,
Сквозь осеннюю темноту
Рвется поезд к друзьям-товарищам
Из Ташкента в Алма-Ату.

Поезда, из разлук пришедшие,
Снова мчатся во весь опор.
Наше свадебное путешествие
Продолжается до сих пор.

Гора заходит за гору —
И пик подобен сахару.
Земля со всех высот
Вприкуску солнце пьет,
Так пьет, что горы ахают
И прошибает пот…
И ветер созидания
Летит сквозь пыль и зной
До точки замерзания,
До жизни неземной,
И грани мироздания,
Меняя очертания,
Сверкают новизной.
И зори опускаются
За горную черту,
И реки с круч срываются,
Вниз головой бросаются,
Седея на лету.
И люди отзываются
На эту красоту.

По каменистой просеке
На землю Бухары
Седой узбек на ослике
Спускается с горы.
Старинным едет городом
Колхозный бригадир.
В седле сидит он молодо
И важно, как эмир.
Осанка прямо царская,
Невозмутимый вид.
Из шелка из гиссарского
Халат на нем горит.
А ослик понимающе
Глядит на мир с тоской.
Он хочет быть товарищем,
Не хочет быть слугой.
Он на тебя работает,
Всесильный человек,
Твоей живет заботою
Уже который век!
Бывает, заупрямится —
И с места ни на шаг.
Влюблен ли он без памяти,
Грустит ли просто так?
Чтоб не прослыть угодником,
Упрется в стенку лбом.
Он хочет быть работником,
Он хочет быть рабом.
Стоит душа упрямая,
Дрожит, кричит — беда!
Но люди то же самое —
Упрямы иногда.
От солнца ослик жмурится,
И, хоть устал в пути,
Умеет он на улице
Достоинство блюсти.
И в поле он старается
Весь день, как заводной,
И в горы пробирается
Тропинкой ледяной.
Где он порой окажется,
Там человек замрет,
Машина не отважится
И лошадь не пройдет.
Глядит в арыки улица,
По улице по той
Идет большая умница,
Работник золотой!