Наталия Крандиевская-Толстая - Дорога

Июнь 1917

Брожу по ветреному саду.
Шумят багровые листы.
Пройдусь, вернусь, у клумбы сяду,
Гляжу на дали с высоты.

Как осенью красивы зори,
Когда и золото, и сталь
Изнемогают в равном споре
И льют прохладу и печаль!

Как осенью красивы думы!
В душе и горше, и сильней
Под эти золотые шумы
Воспоминанье нежных дней.

Давно ли вместе, ах, давно ли
Мы пили дней июльских тишь?
О время, время, ты бежишь,
Ты непокорно нашей воле!

Я милые следы найду,
Скажу прости былым отрадам.
Пусть стынут на скамье в саду
Два сердца, вырезаны рядом…

Сердцу каждому внятен
Смертный зов в октябре.
Без просвета, без пятен
Небо в белой коре.

Стынет зябкое поле,
И ни ветер, ни дождь
Не спугнут уже боле
Воронья голых рощ.

Но не страшно, не больно…
Целый день средь дорог
Так протяжно и вольно
Смерть трубит в белый рог.

Кто знает сумерки в глуши?
Так долог день. Читать устанешь.
Побродишь в комнатах в тиши
И у окна без думы встанешь.

Над речкой церковь. Дальше — поле,
Снега, снега… За ними лес.
Опять снега. Растут все боле,
До самых пасмурных небес.

Беззвездный, серый вечер стынет,
Придвинул тени на снегу,
И ждешь, когда еще придвинет
Последнюю на берегу.

Уже темно. Фонарик бледный
Во тьме затеплил желтый глаз,
Унылый сторож жизни бедной,
Бессонно стерегущий нас.

Вот бубенец звенит дорожный.
В пыли метельной пролетел
Ямщик с кибиткою. Запел
И оборвался звон тревожный.

Звенит над полем высоко,
Все тише, тише… Реже, реже…
Есть где-то жизнь, но далеко!
Есть где-то счастие, но где же?..

Как на бульварах весело средь снега белого,
Как тонко в небе кружево заиндевелое!
В сугробах первых улица, светло затихшая,
И церковь с колоколенкой, в снегу поникшая.
Как четко слово каждое. Прохожий косится,
И смех нежданно-радостный светло разносится.
Иду знакомой улицей. В садах от инея
Пышней и толще кажутся деревья синие.
А в небе солнце белое едва туманится,
И белый день так призрачно, так долго тянется.

Мороз затуманил широкие окна,
В узор перевиты цветы и волокна.
Дохни в уголок горячо, осторожно,
В отталом стекле увидать тогда можно,
Какой нынче праздник земле уготован,
Как светел наш сад, в серебро весь закован,
Как там, в небесах, и багряно, и ало,
Морозное солнце над крышами встало.

Засыпаю рано, как дети,
Просыпаюсь с первыми птицами,
И стихи пишу на рассвете,
И в тетрадь между страницами,
Как закладку красного шелка,
Я кладу виноградный лист.
Разгорается золотом щелка
Между ставнями. Белый батист
Занавески ветер колышет,
Словно утро в окно мое дышит
Благовоньем долин
И о новой заре лепечет.
Встать. Холодной воды кувшин
Опрокинуть на сонные плечи,
Чтобы утра веселый озноб
Залил светом ночные трещинки.
А потом так запеть, чтобы песни потоп
Всех дроздов затопил в орешнике!

Сухой и серый лист маслины,
Кружащий по дороге низко,
И пар, висящий над долиной, —
Все говорит, что море близко.

У хижин рыбаков темнеют
Черно-просмоленные сетки.
Иду и жду, когда повеет
В лицо соленый ветер крепкий.

И сладок путнику бывает
Привал у вод прохладно-синих,
Где море в голубых пустынях
Полдневный солнца шар качает.

Уже пушистый хохолок
На кукурузах зацветает,
Уже утрами залетает
За ставни бодрый холодок, —
А розы все еще в цвету,
Как чудо радостное юга.
И вечерами на мосту
Целует рыбака подруга.
И медлит солнце на холмах,
На золотых струях Гаронны,
Покуда осень, как монах,
Кладет смиренные поклоны.

Булонский лес осенним утром,
Туман, прохлада и роса,
И солнце, вялым перламутром
Плывущее на небеса.

Красива ранняя прогулка,
Когда сентябрь зажег костры.
Шаги в аллеях слышны гулко,
И камни гравия остры.