Array Антология - Поэзия Каталонии

Свое теперь я выскажу вам мненье,
король, что посрамлен и пристыжен!
Графини де Безье вам подношенье —
сто замков, и при каждом есть донжон.
Судьбина и ее ждала лихая:
бедняжка, вам всецело доверяя,
доверивши вам весь достаток свой,
чуть было не столкнулась с нищетой.

Король Кастильский окружен почтеньем
и добродетелями наделен.
Своим войскам отдайте повеленье,
о, государь, сойтись под сень знамен,
графине бескорыстно помогая.
Пусть лихоимцев разбежится стая,
что замок осаждает родовой,
лелея замысел преступный свой.

Тулузский граф, вас ждет любовь большая,
коль явитесь, маркизу защищая.
Верните ей утраченный покой,
раз любите ее вы всей душой.

В кручине я, в слезах,
известьем поражен:
мой друг и мой патрон,
маркиз де Матаплана,
в сраженье умерщвлен —
из сердца рвется стон.
Отпет во всех церквах,
он в наших чтим краях
и мир покинул рано.

Все в горе и скорбях —
да, был учтив, умен
и честью наделен
маркиз де Матаплана.
Отваги не лишен,
он сдаться мог в полон —
но, доблестный в боях,
повержен был во прах
он саблей басурмана.

На деле, не в мечтах,
на небо вознесен
и зрит Господень трон
маркиз де Матаплана.
Он чтил Христов закон —
и будет он прощен,
как праведный монах
в спасительных стенах —
хоть не имел он сана.

Я каюсь во грехах —
ведь мною оскорблен
и, верно, возмущен
был Понс де Матаплана.
В последней схватке он
мной был бы защищен
когда б не подлый страх,
что встал в моих глазах,
как облако тумана.

Велик во всех делах,
хоть мною огорчен.
Немало я смущен,
о, Понс де Матаплана!
Ваш гений оценен —
им каждый восхищен.
Мне ведом ваш размах,
и нет в моих словах
ни лести, ни обмана.

О, Кабра-жоглар,
ничтожен твой дар,
манеры дурны, позаимствован тон;
ты песни слагай,
но ум напрягай,
своим вдохновением будь окрылён.

Ты скверный певец
и скверный игрец,
ты плох, как я думаю, с многих сторон:
скрипит твой смычок,
хрипит твой басок,
в бретонских руладах ты просто смешон.

Учитель твой мил,
но, как ни учил,
уменью жогларскому ты не учён —
ни беглости рук,
ни редкостных штук,
и в танцах гасконских ты полный долдон.

Не знаешь баллад,
кансон, серенад —
они для тебя, как несбыточный сон;
бездарны стихи
и шутки плохи,
изюминки нет ни в одной из тенсон.

Известен тебе ль
искусник Рюдель?
Напев его свеж, и язык обновлён.
Велик Маркабрюн
гармонией струн,
а ты слышал звон, да не знаешь, где он.

И где тебе, друг,
вкусить от наук,
когда ты видал лишь родной небосклон?
Великий наш Карл
геройством сверкал,
но что тебе песнь стародавних времён?

А я одолел
гористый предел,
к испанцам пришёл, не страшился препон,
узрел Ронсеваль,
где бранная сталь
бойцам нанесла жесточайший урон.

Двенадцать бойцов
от вражеских ков
погибли, их предал злодей Гвенелон,
и сотню других
бойцов удалых
забрал вероломный Марсилий в полон.

Не знаешь ты их,
деяний былых —
ни старых преданий, ни новых кансон;
уж лучше платок
накинь на роток,
молчок – твоя лучшая песнь, убеждён!

Не знаешь, профан,
чем славен Роллан,
как будто он не был вовеки рождён;
и кем был Артур —
ты пуст, балагур,
ты словно бы вышел вчера из пелён.

О чём пел Давид,
чья арфа гремит,
городишь ты вздор, и не будешь прощён;
а сколько вранья
наслушался я
про Рим, что спалил император Нерон!

Толкуешь ты нам —
а мне был бы срам! —
как некогда был погублён Илион;
Ай, славный знаток —
всё спутал, что мог,
изрядный ты путаник, из ряду вон!

О чём ты поёшь,
и сам не поймёшь —
и где тебе петь, как Овидий Назон,
про то, как Пирам
молился богам,
от любящей Тисбы стеной отделён!