Франческо Петрарка - Канцоньере

Чтоб перст их до меня не досягнул!

Был день, когда, по промыслу Творца,

В моих глазах погас свет полуденный,

Когда мой взор смутился, пораженный

Сияньем, Донна, вашего лица.

Я не похож тогда был на бойца,

Тем более – на замок укрепленный,

Когда Тот положил стрелой каленой

Начало мукам, коим нет конца.

В зрачках моих – ни рва, ни палисада,

Чтоб к сердцу путь вторженцу запретить:

Глаза даны для слез мне – вот досада!

Угодно было богу пошутить

И дротик в безоружного вкрутить,

Когда у Вас перед дверьми – засада!

Тот, Чья любовь и мудрость обрекла

Мир восходить в спиралях бесконечных,

Слепив его из полушарий встречных, –

Зевесу – скиптр, Аресу – меч дала,

Кто просветил народы без числа

По поводу Писаний безупречных,

Кто от сетей взял рыбарей беспечных,

Подвигнув их на горние дела,

Кто Сына подарил отнюдь не Риму,

Но Иудее, ибо всяк смирен

Им предпочтен всегда был несмириму, –

Отметил городишко мал и брен,

Зажегши там звезду, повсюду зриму,

От коей весь тот край приободрен.

Едва возьму дыханье – вас назвать,

Ваш первый слог в пленительном убранстве,

ЛАская слух, является в пространстве,

И на сердце нисходит благодать.

Затем, Увы, бегУ вас Увидать,

Чтоб Укрепиться в чУдном постоянстве, –

Вот слог второй, а РАзум в критиканстве

Кричит, что с ней тебе не совладать.

Вот третий слог, вот, к слову, все три слога,

Где ЛАску с Уваженьем видеть РАд, –

Достойны вы обоих, ради Бога!

А Феба за нахальный этот взгляд

На сей вечнозеленый виноград

Попросим оба не судить нас строго!

Заблудший, сумасшедший мой порыв

Летит за ней, преследуя беглянку,

Что без узды Амура спозаранку

Мчит впереди, пространства перекрыв.

Чем настоятельнее мой призыв

Вернуться, тем он падче на приманку, –

И не завлечь его мне на стоянку:

Он от Амура сделался строптив.

Ну вот, теперь вообще в его я власти:

Он, вырвав у меня из рук узду,

Несет меня к ужаснейшей напасти –

На Лавр, на дерево, чьи на беду

Плоды горчат и, с муками в ладу,

Дух не целят, но рвут его на части.

Сон и еда, и пух перин лебяжий

Свели на нет достоинство и честь:

Отныне поражений нам не счесть

От всякого довольства силы вражей.

Светильник добрый так затянут сажей,

Что прервалась небес благая весть,

Из камня Иппокрены не известь,

Чтоб не терпеть насмешек черни ражей.

Кого волнует лавр твой или мирт? –

Ступай нагая прочь, Философия! –

Орет толпа, вступив с мамоной в флирт.

Блажен, кто ведает пути другие,

Кто не разбавит благородный спирт

Ни замыслов, ни дел – в часы благие.

Здесь, средь холмов, где твой недобрый гений

Является, одетый во плоти

Столь пламенной, что взгляду не снести

И, влажный, он бежит таких явлений, –

Спокойно, без особых треволнений,

Не торопясь жизнь до конца пройти, –

Мы шли, не чая встретить на пути

И минимальное из преткновений.

Но нестерпимейшей среди разлук –

Разлуке с дивным вечно светлым раем

Предел однажды смертью простираем.

Мы умирали, не ломая рук,

И предвкушеньем встречи с милым краем

Для слуха был цепей упавших звук.

Когда Звезда, несущая часы,

Заходит переждать в таверну Овна,

То блеск рогов Скотины безусловно

Дарит планете новые красы, –

Не те, которые нам бьют в носы,

Убрав луга цветочками любовно,

Но те, что в земных недрах бурнокровно

Взрастут, взойдут, чтоб отягчить весы –

В дни, как известно, сбора урожая:

Так точно ты, о солнце среди дам! –

В меня глазищ лучища проливая,

Даешь взрасти во мне любви плодам, –

Но судя по другим твоим делам:

Я не дождусь ни августа, ни мая.

Колонна, славный столп, надежд опора,

Латинских предков дорогой потомок,

Да не замедлишь ты из-за потемок

И непогоды – конного опора!

Не обещаю в кулуарах спора,

Здесь говор муравы не больно громок, –

Но рядом с домом дивный скал обломок

Нас к небесам с тобой приблизит споро –

Читающих стихи, а то и прозу, –

Да соловей под ивой вековою,

С три короба наплакав нежных жалоб,