Шамсиддин Хафиз - Любовный напиток. Лучшая персидская лирика

Если б мне этой жизни причину постичь,
Я сумел бы и нашу кончину постичь.
То, чего не постиг я, в живых пребывая,
Не надеюсь, когда вас покину, постичь.

Вразуми, всемогущее небо, невежд:
Где уто́к, где основа всех наших надежд?
Сколько пламенных душ без остатка сгорело!
Где же дым? Где же смысл? Оправдание – где ж?

Этой чаше рассудок хвалу воздает,
С ней влюбленный целуется ночь напролет,
А безумный гончар столь изящную чашу
Создает – и об землю без жалости бьет!

Жизни стыдно за тех, кто сидит и скорбит,
Кто не помнит утех, не прощает обид.
Пой, покуда у чанга не лопнули струны!
Пей, покуда об камень сосуд не разбит!

В сад тенистый с тобой удалившись вдвоем,
Мы вина в пиалу, помолившись, нальем.
Скольких любящих, Боже, в безумье своем
Превратил Ты в сосуд, из которого пьем!

Старость – дерево, корень которого сгнил.
Возраст алые щеки мои посинил.
Обветшали четыре стены моей жизни,
Крыша рухнуть грозится с прогнивших стропил.

Нет на свете тиранов злобней и жадней,
Чем земля и жестокое небо над ней.
Распороть бы земле ненасытное брюхо:
Сколько в нем засверкает бесценных камней!

Двери в этой обители: выход и вход.
Что нас ждет, кроме гибели, страха, невзгод?
Счастье? Счастлив живущий хотя бы мгновенье.
Кто совсем не родился – счастливее тот.

Добровольно сюда не явился бы я.
И отсюда уйти не стремился бы я.
Я бы в жизни, будь воля моя, не стремился
Никуда. Никогда. Не родился бы я.

Над землей небосвод наклоняется вновь,
Как над чашей кувшин. Между ними любовь.
Только хлещет на землю не кровь винограда,
А сынов человеческих алая кровь.

Двести лет проживешь или тысячу лет —
Всё равно попадешь муравьям на обед.
В шелк одет или в жалкие тряпки одет,
Падишах или пьяница – разницы нет!

Этот мир красотою Хайяма пленил,
Ароматом и цветом своим опьянил.
Но источник с живою водою – иссякнет,
Как бы ты бережливо его ни хранил!

Я скажу по секрету тебе одному:
Смысл мучений людских недоступен уму.
Нашу глину Аллах замесил на страданьях:
Мы выходим из тьмы, чтобы кануть во тьму!

Если гурия страстно целует в уста,
Если твой собеседник мудрее Христа,
Если краше небесной Зухры музыкантша —
Всё не в радость, коль совесть твоя не чиста!

Угнетает людей небосвод-мироед:
Он ссужает их жизнью на несколько лет.
Знал бы я об условиях этих кабальных —
Предпочел бы совсем не родиться на свет!

Милосердия, сердце мое, не ищи.
Правды в мире, где ценят вранье, – не ищи.
Нет еще в этом мире от скорби лекарства.
Примирись – и лекарств от нее не ищи.

Горько сетует роза: «Зачем из меня
Соки жмут перегонщики, масло гоня?» —
«Годы горя и слез, – соловей отвечает, —
Вот цена одного безмятежного дня!»

Шел я трезвый – веселья искал и вина.
Вижу: мертвая роза – суха и черна.
«О несчастная! В чем ты была виновата?» —
«Я была чересчур весела и пьяна!»

Семь небес или восемь? По-разному врут.
Важно то, что меня они в прах разотрут.
И какая мне разница: черви в могиле
Или волки в степи мое тело сожрут?

О мудрец! Коротай свою жизнь в погребке.
Прах великих властителей – чаша в руке.
Всё, что кажется прочным, незыблемым, вечным, —
Лишь обманчивый сон, лишь мираж вдалеке…

Мы уйдем без следа – ни имен, ни примет.
Этот мир простоит еще тысячи лет.
Нас и раньше тут не было – после не будет.
Ни ущерба, ни пользы от этого нет.

Если мельницу, баню, роскошный дворец
Получает в подарок дурак и подлец,
А достойный идет в кабалу из-за хлеба —
Мне плевать на твою справедливость, Творец!

Неужели таков наш ничтожный удел:
Быть рабами своих вожделеющих тел?
Ведь еще ни один из живущих на свете
Вожделений своих утолить не сумел!