Александр Гельман - Мы, нижеподписавшиеся

Шиндин (мрачно). Я вижу, ты философ!

Семенов. Что ты! Меня начальство специально приглашает поговорить. Нравится им, как я рассказываю. Соберутся и зовут: «Ну, говорят, Семенов, поделись своими наблюдениями над жизнью!» Ну, я маленько поделюсь — не сильно много, а то в другой раз делиться нечем будет, понял? (Смеется.) Талант надо расходовать экономно! (Смеется.) Так что пошли, дернем. (Тянет Шиндина в купе.) А своему Егорову скажи: дерьмо попало в комиссию! Ну, что можно поделать — дерьмо оно и есть дерьмо!.. Пошли…

Шиндин. Но ты точно подпишешь? Это твердо?

Семенов. Ну!.. Но только после них!

Проходит какая-то девушка с полотенцем — Семенов пытается ее обнять, она его отталкивает.

Пошли, дернем!..

Шиндин. Иди. Я сейчас приду.

Купе членов комиссии. На верхних полках спят уже знакомый нам молодой человек и неизвестный с натянутой на лицо простыней. Внизу лежат одетые и читают, каждый свою книгу, Девятов и Нуйкина. Над головами у них горят маленькие лампочки. Вдруг, без стука, открывается дверь — входит Шиндин. Стоит с жалкой улыбкой на лице, смотрит то на Девятова, то на Нуйкину.

Девятов (приподнялся, отложил книгу. Шепотом). Ну-ка, вон отсюда!

Шиндин. Надо поговорить, Юрий Николаевич. Тут дело серьезное.

Девятов (встал, кричит в ярости). Вон отсюда!

Молодой человек (с верхней полки). Товарищи, дайте поспать! Ну что вы, в самом деле! Там не дали, теперь тут не даете!

Человек под простыней перевернулся на другой бок, так и не показав лица.

Девятов. Извините.

Шиндин глубоко вздохнул и как ни в чем не бывало сел на полку Девятова.

Нуйкина (потрясена). Вы где росли? В какой вы школе учились? Откуда вы взялись такой?!

Шиндин. Пока вы меня не выслушаете, я отсюда не уйду.

Девятов смотрит на него, потом подходит к двери, открывает, подходит к Шиндину, одним рывком поднимает его с полки и вышвыривает из купе. Закрывает дверь на защелку.

Купе строителей.

Здесь другая картина. Малисов лежит на верхней полке, смотрит в окно. Шиндина лежит на нижней полке, отвернувшись к стенке. Видно, что она не спит. Семенов сидит за столиком, пьет коньяк. Входит Шиндин.

Семенов. Ну что — прогнали? Я ж тебе говорил — не унижайся. Это дерьмо.

Шиндин (подсел к Семенову). Я тебя очень прошу — пойди к ним и попроси Виолетту Матвеевну выйти. Придумай что-нибудь и вытащи ее. Сделай. Только вытащи в коридор, дальше я сам.

Семенов. Да не пойдет она!

Шиндин (поднялся). Ну вытащи ее как-нибудь. Скажи, что ты сам хочешь с ней поговорить. Пойдем. Без подписанного акта я не могу вернуться, понимаешь! Вставай.

Семенов неохотно, со стоном поднимается.

Коридор вагона.

Шиндин стоит у окна, ждет. Из купе выходит Алла. Теперь на лице у нее — нежность, ласка и любовь.

Шиндина (по-хорошему, грустно). Леня, иди полежи. Ты очень устал. Пойдем, милый. Не надо больше унижаться.

Шиндин (мрачно). Ты, кажется, разводишься со мной? Так разводись! А если передумала, имей в виду: дальше мы будем жить не так, как жили! Хватит! К Егорову я с тобой не пойду! И вообще, в угоду тебе я душу свою топтать не буду! Егорова ни о чем просить не буду! Я чувствую, что не надо этого делать, и не буду этого делать! Нет телефона, и не надо! Нет квартиры, и не надо! Кто ты мне есть, если мне приходится еще перед тобой душой кривить? Слава богу, есть перед кем в жизни выкручиваться, еще я должен перед тобой!..

Шиндина. Леня, Егоров — равнодушный человек. Ты заблуждаешься насчет него.

Шиндин. Может быть, я заблуждаюсь. Но по мне он хороший человек. Я так считаю. Я так чувствую, понятно! Я не могу жить твоими чувствами, я живу своими чувствами!

Шиндина (мягко). Ты просто слепой…

Шиндин. Может быть! Но я вижу жизнь своим зрением, а не твоим зрением!

Шиндина. Ты себя не уважаешь, Леня…

Шиндин. Возможно! А за что я должен себя уважать? Я не такой уж замечательный человек, чтобы себя особенно уважать. Это было бы ужасно, если бы я себя, такого, какой я есть, сильно бы уважал! Тебе кажется, что я не думаю над своей жизнью, — я думаю! Больше думаю, чем ты над своей!

Из купе выходят Нуйкина и Семенов.

Все, иди — не мешай!

Алла уходит в купе.