Александр Галин - Сирена и Виктория

Сирена.Сам иди её зови, я вам тут не прислуга.

Константин.Пятнадцать минут уже прошло!

Сирена.Не обидим мы тебя, не бойся. А ты – испорченный человек, Константин . (Неожиданно громко). Вика! Ау! Живая ты там, красавица моя? Выходи. Ему без тебя скучно стало.

Молчание.

Ты женщин не понимаешь, Константин. Понял меня?

Константин.Нет.

Сирена.А ещё Козерог! (Громко). Виктория, давай выходи! У него счётчик уже включён. Ты живая там? Подай хоть голос.

Виктория (из-за двери). Я не понимаю, про какой ты счётчик.

Сирена.В такси давно ездила?

Виктория.Давно.

Сирена.Ну мы с ним тут уже и водички попили, и про науку поговорили… Выходи. Не страшный он… Вика, да выходи ты! Ну не будь дурой!.. Вика! На столе закуска, напитки вон в шкафчике. Уха остыла… Мы, Константин, с Викой ещё горячего не ели. Мне из Самары стерлядь привезли. (Громко Вике.) Захотите ушицы – толкни кастрюлю на плиту! Вика! Про уху поняла? Оставьте тарелочку для меня.

Виктория (из-за двери). Можно тебя на минутку?

Сирена.Знаешь, что, моя золотая, я поехала к Большому театру снимать с поста Ашота. Ашот этот, припадочный, он ведь застрелит меня. Ради чего я жизнью рискую?! Я, перед тем как вернуться сюда, позвоню. А если тебе надо будет – звони мне по мобильному.

Виктория.Подожди! Я тоже ухожу.

Сирена.Ну зачем тебе уходить, Вика? (Косте. Шепчет.) Пошла я, разбирайся с ней… Работай!..

Константин.Она хозяйка собаки?

Сирена.Пошла я.

Виктория.Я с этим человеком одна здесь не останусь! Сирена, я тоже ухожу!

Сиренавышла. Костя сел в кресло. Ждёт. Вошла Виктория,но боится двинуться, остановилась у двери. Молчание.

Константин.Вы хозяйка?

Виктория.Не приближаться! Не сметь!

Константин.Что?

Виктория.Не приближайтесь ко мне! Вы меня слышите?! Слышите меня?

Молчание.

Константин.Я вас очень хорошо слышу, кричать не надо.

Виктория.Я не кричу. Просто я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Услуги, которые вы… оказываете, мне не требуются.

Константин.Понимаю я вас хуже.

Виктория.Меня не надо понимать! В этом нет необходимости. Не двигаться!

Константин.Хорошо, допустим, я не буду двигаться. Что мне делать? Стоять? Сидеть?

Виктория.В этом нет необходимости.

Константин.Если собеседник пьёт водку в такую жару, понять его нелегко.

Виктория.Давайте не будем философствовать.

Константин (встаёт). Мне пора работать.

Виктория.Не приближаться!

Константин.Я не собираюсь к вам приближаться, – напротив, я готов от вас как угодно отдаляться. Под любым углом. Вы мне совершенно безразличны.

Виктория.Стоять!

Константин.Что вы кричите, чёрт возьми! (Достаёт намордник из сумки.) Это вот намордник! Обычно я готовлю животное, даю ему конфетку, пытаюсь расположить к себе лаской… Когда у меня на это есть время. Но в вашем случае времени на ласку у меня уже нет. Вы сами наденете намордник, и мы приступим. Повторяю: начну работать только после того, как вы наденете намордник, – это моё условие!

Виктория.Чудовище! Чудовище!

Константин.Что?

Виктория.Откуда вы все появились?! Откуда вы выползли?! Из каких щелей?! Где вы были раньше?! Кем вы были?

Константин.Мне отвечать на каждый вопрос в отдельности?

Виктория.Чудовище!

Константин.Я человек мирный, но и у меня терпение не безгранично. Вы у меня сегодня не одна. Понимаете, меня?

Виктория.Я вас не понимаю! Не понимаю, кто вы! Не понимаю, ваших страшных мыслей, не понимаю тех, кто вас нанимает. Я не хочу вас понимать! Я отказываюсь вас понимать! Вы все для меня не существуете. Вас нет! Я знаю, что вас выдумал… кто-то страшный, страшный… с больной фантазией!..

Константин.Что за бред!

Виктория.Это вы… это вы – бред! Бред! Бред! Люди в какой-то горячке, как будто после голода им дали поесть и вот-вот отберут. Все торопятся, все хотят успеть!.. Те, кто вас к себе зовёт, – они больные… А вы наживаетесь на их несчастье… на их одиночестве. Не знаю, как назвать то, чем вы занимаетесь, не могу вас назвать даже лакеем. Это какая-то мерзость! Вы нужны этим пошлым, сытым барыням, только чтобы им самим себе доказать, что всё в жизни мерзость. Любовь – мерзость, верность – мерзость… Но я могу понять этих женщин, и я их не презираю: они несчастные женщины. А вас я презираю!