Евгений Шварц - Приключения Гогенштауфена

Гогенштауфен.Фу-ты, черт. Ну, а кто она, Упырева-то, вредительница, что ли?

Кофейкина.Даже хуже.

Первая кариатида.Хуже, поддерживаю.

Вторая кариатида.Поддерживаю, хуже.

Гогенштауфен.Ах, будь ты… Фу-у!.. Мне даже жарко стало.

Кофейкина.Действительно, ночь жаркая, но мы откроем окошки. (Дует по очереди на окна. Окна распахиваются.) Диаграммы – кыш!

Диаграммы, висящие на стене в глубине сцены, скатываются в трубочки.

Кофейкина.Ну, Гогенштауфен, легче тебе?

Гогенштауфен.Как будто легче.

Бойбабченко.А я волнуюсь… Неудобно… Или даже, может быть, жутко… Ведь она и мне до поры не сказала, кто эта Упырева… Поступки сказала, а сущность…

Кофейкина.Увидишь! Сейчас увидишь. Сейчас оба увидите капитальное чудо. Чудо номер один. Приготовились?

Бойбабченко.Да.

Кофейкина (смотрит на стену. Свистит). Ф-р-р-р! Начали!

Стена постепенно становится прозрачной. За стеной – Упырева. Сидит одна за столом. Неподвижна, как манекен.

Кофейкина (выдергивает из щетки палку. Водит палкой по Упыревой). Видишь? Вот она. (Тычет палкой.) Упырева! Видишь, лицо какое?

Бойбабченко.Отрицательное!

Кофейкина.Вот именно. Вполне отрицательное. Обрати внимание – рот. Маленький, резко очерченный. Нешто это рот? Разве таким ртом можно разговаривать по-человечески? Нет. Да она и не разговаривает по-человечески. Она злобой набита, недоброжелательством полна. Она яды источает.

Бойбабченко.Гадюка она?

Кофейкина.Хуже. А теперь – вглядись, вглядись. Разве таким ртом можно есть по-человечески? Нельзя! Да она и не ест по-человечески.

Бойбабченко.На диете она?

Кофейкина.Хуже! А глаза? Разве они глядят? Они высматривают! Добычу они высматривают.

Бойбабченко.Вроде коршуна она?

Кофейкина.Хуже! А руки! Смотри, когти какие.

Бойбабченко.Красноватые.

Кофейкина.То-то и есть. А лобик. (Стучит палкой.) Слышишь звук?

Бойбабченко.Жуть!

Кофейкина.То-то и оно! Что говорит она? Что высматривает? Что когтит своими когтями? О чем думает змеиной своей головой?

Бойбабченко.О подлостях!

Кофейкина.О живом человеке. Появится на работе живой человек – горе ему, горе, горе! Высмотрит, выживет, живую кровь выпьет. Догадываешься, кто она? А, Гогенштауфен?

Гогенштауфен.Опытом… Опытом не приучен.

Кофейкина.А ты, Бойбабченко?

Бойбабченко.Бюрократка она!

Кофейкина.Хуже. Она их предвечная праматерь, или, по-русски говоря, шеф. Она враг всего живого, а сама питается живым. Она мертвого происхождения, а сама помирать никак не хочет. Она вечно в движении – зачем? Чтобы все движение навсегда остановить и в неподвижные формы отлить. Она смерти товарищ, тлению вечный друг.

Бойбабченко.Что же она, говори конкретно!

Кофейкина.Она – мертвый класс. Мертвый среди живых. А проще говоря – упырь!

Свист и шипение, похожие на змеиные. Свет меркнет. Окна захлопываются сами собой. Гаснет снова перегоревшая лампочка. Кариатиды постепенно тускнеют.

Первая кариатида.Поддер…

Вторая кариатида.…живаем…

Гаснут.

Бойбабченко.Ну, спасибо! Это, матушка, обман, очковтирательство и все!

Кофейкина.В чем дело?

Бойбабченко.Ты же говорила – одна ты эта… сверхъестественная. А теперь, здравствуйте, тетя, – еще упырь! Это что же выходит? А? А говорила – все просто…

Кофейкина.Позволь… Волшебница, действительно, я одна. Добрая. А она злая. И не волшебница, а упырь. Она даже чудес не может совершать. Так, мелкие подлости и все… ясно?

Бойбабченко.Ну, это еще ничего… Только две, значит, вас? Ты добрая, она злая?

Кофейкина.Две. И много тысяч лет мы в бою. Она за мертвых, я за живых. Я – с побеждающими, она – с отживающими.

Бойбабченко.А может, есть ни злые, ни добрые? Эти… Волшебницы-упыри… Нейтральные?

Кофейкина.Нету таких.

Бойбабченко.А колеблющиеся? Перестраивающиеся?

Кофейкина.И таких нету.

Бойбабченко.Ну, хорошо, – хоть отчетливо! Валяй дальше, матушка!

Кофейкина.Ладно. Мертвый этот упырь притворяется у нас в учреждении из живых живейшим. Упыри, они же вурдалаки, иначе вампиры, как известно, кровью человеческой питаются. А наша вон что делает. Смотри! (Свистит.)