Евгений Шварц - Приключения Гогенштауфена

Кофейкина.Эта самая. От нее я и жду всяких бед Гогенштауфену.

Бойбабченко.Склока?

Кофейкина.Вроде. Не знаю – сказать тебе, не знаю – нет.

Бойбабченко.Скажи!

Кофейкина.Не знаю, поймешь ты, а вдруг и не поймешь!

Бойбабченко.Пойму!

Кофейкина.Хватит ли у тебя сознания.

Бойбабченко.У меня-то? Да что ты, матушка? Да мы, новые старухи, – самый, быть может, сознательный элемент!

Кофейкина.Ох, не знаю! Так ли?

Бойбабченко.Да что ты, родная, я тебе доказать могу. Почитай газеты, возьми цифры, если мне не веришь. Цифры не соврут. Что есть высшая несознательность? Хулиганство. А за хулиганство сколько старух судилось? Ни одной! За разгильдяйство сколько? Нуль. За бытовое разложение? Ни единой. Да что там, возьми такую мелочь, как прыганье с трамваев на ходу, – мы, старухи, даже этого себе не позволяем. Мы сознательные!

Кофейкина.Так то оно так…

Бойбабченко.Не спорь! Я все обдумала. Я даже собираюсь в красном уголке прочесть: «Новый быт и новая старуха». Вот. Я, милая, когда готовлю, мету, шью, у меня только руки заняты, а голова свободна. Я думаю, думаю, обобщаю в тишине, в пустой квартире. Мысли, понятия… Не спорь! Объясни, в чем дело с Упыревой! Я мигом разберусь! Предпримем шаги! Ну? Говори!

Кофейкина.Ох… смотри! Объяснить я объясню, дело простое, но только, чур, не отступать!

Бойбабченко.Я? Да я перед львом не отступлю, не то что перед управделами. Объясняй, в чем дело!

Кофейкина.Ну, слушай. Время сейчас опасное, летнее. Лучшие люди в отпуску. Заведующий в горах. Секретарь в командировке. Тишина в учреждении, а она в тишине и проявляется.

Бойбабченко.Упырева?

Кофейкина.Она. Она, брат, мертвый класс.

Бойбабченко.Какой?

Кофейкина.Мертвый. А Гогенштауфен – живой. Понятно?

Бойбабченко.Конкретно говори.

Кофейкина.Мертвый она класс! Не страшен мертвый на столе, а страшен мертвый за столом. Понятно? Мертвый человек лежит, а мертвый класс сидит, злобствует. Она в кабинете – как мертвый за столом.

Бойбабченко.Убрать!

Кофейкина.Она у нас недавно – как уберешь?

Бойбабченко.Общественность, местком, стенгазета!

Кофейкина.Летом? А окромя того, она исподтишка, из-под колоды человека сил всяких лишает. Она по бытовой линии человека губит. Теперь вникай! Теперь слушай, что она задумала! Она задумала Гогенштауфена с Марусей Покровской разлучить!

Бойбабченко.Да неужто!

Кофейкина.Факт. Гогенштауфен сейчас нежный, счастливый, его по этой линии убить – легче легкого. Расстроится, с проектом опоздает, и выйдет все, как ей надо! Повредит она человеку в любви, а пострадает учреждение! Ох, она ехидная, ох, она хитрая, ох, она злобная!

Бойбабченко.Идем!

Кофейкина.Куда?

Бойбабченко.Наверх.

Кофейкина.Зачем?

Бойбабченко.Глаза открывать.

Кофейкина.Какие глаза?

Бойбабченко.Гогенштауфену глаза. Пусть знает! Пусть приготовится!

Кофейкина.Да что он может! Заведующий в отъезде. Будь заведующий – тогда сразу все прояснилось бы. Он ведь вроде как бы гений. А Гогенштауфен – где ему!

Бойбабченко.Идем наверх – я проясню!

Кофейкина. Как именно?

Бойбабченко.Все ему выложу, бедному Гогенштауфену. Так и так, Упырева желает вас с девушкой разлучить, чтобы вы ослабели и худо работали. Она такая вредительница, что прямо жутко!

Кофейкина.А он тебе на это вежливо: ох, да ах, Вот как, а про себя – какая сплетница-баба! Ненормальная!

Бойбабченко.А я ему скажу: она классовый враг!

Кофейкина.А он тебе деликатно: да ну! Да неужто! А сам про себя: какая пошлая старуха. Спецеедка.

Бойбабченко.Давай анкету Упыревой достанем и докажем ему все, как на ладошке!

Кофейкина.Эх, ты, неопытная. У настоящего классового врага анкета всегда аккуратная! Нет, ничего ты не можешь.

Бойбабченко.Я не могу?

Кофейкина.Ты.

Бойбабченко.Я?

Кофейкина.Ты.

Бойбабченко.Не знаешь ты меня! Я всегда найду путь, как за правду постоять!

Кофейкина.Всегда ли?

Бойбабченко.Всегда. Если трудно – обходным путем пойду. Вот мои соседи, например, кошку обижали. Котят топили. Кошка орет, а они топят. Прямым путем, уговором их не взять. Хохочут звери над животным. Легко ли это выносить при моей доброте? Пошла я в жакт и заявила, что соседи мои в квартире белье стирают. Ахнули соседи, пострадали и смягчились. Боятся теперь против меня идти. Во мне, мать, энергия с возрастом растет. В двадцать лет я хороша была, а в шестьдесят – втрое. Не знаю, что дальше будет, а пока я молодец!