Евгений Шварц - Дон-Кихот

Откланявшись, направляется он к выходу, и вдруг придворные разражаются впервые за все время громовым, открытым хохотом.

Карлик прицепил Дон-Кихоту на спину черную доску, на которой написано белыми буквами: «Дон Сумасшедший».

Дон-Кихот.Эй, Фрестон! Довольно хихикать за спиной! Я сегодня же найду тебя, и мы сразимся насмерть! Санчо, Санчо, где ты?

И он выбегает из павильона.

Карликсоскальзывает с подоконника.

Идет томно, не спеша через толпу придворных.

Говорит первому придворному едва слышно, краем губ:

– Дай золотой, а то осрамлю!

1-й придворный.Сделайте милость, сеньор шут. Берите два.

Он сует деньги шуту в ладонь.

Крыльцо губернаторского дома.

Санчовосседает в кресле. Позади его свита. Зрителирасположились полукругом впереди.

Санчо.Кто хочет правосудия, выходи!

Шум толпы прорезает, покрывает отчаянный женский визг.

– Правосудия! Правосудия! – вопит женский голос. И, расталкивая толпу, к губернаторскому креслу бросается женщина. За руку волочит она молодого парня, по одежде – пастуха.

Женщина.Правосудия! Правосудия! Если вы не поможете мне, я доберусь до герцога, до короля, а они откажут – заберусь на самое небо.

Санчо.Тише, женщина! Говори прямо, в чем дело!

Женщина.Нельзя прямо, сеньор! Не позволяет женская скромность.

Санчо.Тогда подойди и расскажи мне шепотом на ухо.

Женщина.Весьма охотно, сеньор губернатор.

Она рассказывает. А Санчо слушает, и лицо его меняется по мере того, как женщина плачет. Вот он захохотал. Но тотчас же лицо его приняло выражение ужаса и возмущения.

Санчо.Силком?

Женщина продолжает шептать.

Санчо.Безобразник. Эй ты, пастух. Ты обидел эту женщину? Признавайся?

Пастух.Нет, ваша милость. Все было с ее стороны, а с моей – одна только вежливость. Шел я по дороге, да и свернул в поле, потому что сеньора меня окликнула. Ну и тут, конечно, вмешался в дело сатана. Но все шло тихо у нас, мирно, пока не дернул меня черт похвастать, что продал я нынче четырех свиней. И потребовала сеньора, чтобы я отдал ей кошелек со всеми своими денежками. А я говорю: «Это еще что за новый налог?» А сеньора мне: «Болван, отдай, а то я тебя опозорю». А я говорю…

Санчо.Все понятно. Тише, дайте подумать.

Санчо думает. Народ хранит молчание.

Санчо.Пастух, отдай этой женщине кошелек.

Народ безмолвствует.

Пастух со слезами выполняет приказание.

Поклонившись губернатору, женщина уходит, скрывается в толпе.

Санчо.А ну, пастух, догони ее и отними свои денежки.

Пастух, не заставляя себя просить, бросается вдогонку.

Раздается отчаянный визг. Толпа волнуется. Людей кто-то вертит, толкает, расшвыривает. И вот появляется снова женщина. Она тащит за шиворот пастуха.

– Ваша милость! – вопит она. – Этот душегуб вздумал отнять у меня кошелек, который вы присудили!

Санчо.Удалось это ему?

Женщина.Да никогда! Скорей жизнь отнимет он у меня, чем кошелек. Ни клещами, ни молотками, ни львиными когтями – ничем на свете из меня не вытянешь кошелька. Скорей душу из меня вытряхнет, чем кошелек!

Санчо.Покажи-ка мне кошелек, почтенная дама.

Женщина.Вот он, сеньор губернатор!

Санчо берет кошелек и передает пастуху. Женщина делает было движение вперед, но губернатор восклицает:

– Ни с места! Вы попались, голубушка! Если бы защищали вы свою честь хоть вполовину той силы, что обнаружили, спасая кошелек, с вами и великан не справился бы. Ступайте с богом или, вернее, ко всем чертям, не останавливаясь. Прочь с моего острова, а то я прикажу вам всыпать двести плетей. Живо беги, бесстыжая пройдоха!

Женщинаисчезает.

Народвопит:

– Да здравствует губернатор!

Санчо.Приветствуете меня! Значит, понимаете, что судил я справедливо?

Толпа.Понимаем!

Санчо.Значит, различаете, где правда, а где неправда?

Толпа.Различаем!

Санчо.А если понимаете и различаете – почему сами не живете по правде и справедливости? Нужно каждого носом ткнуть, чтобы отличал, где грязно, а где чисто? Обошел я городишко! В тюрьме богатые арестанты живут, будто в хорошем трактире, а бедные – как в аду. На бойне мясники обвешивают. На рынках половина весов неправильна. В вино подмешивают воду. Предупреждаю, за этот последний грех буду наказывать особенно строго. Ох, трудно, трудно будет привести вас в человеческий вид. Главная беда: прикажи я вас всех перепороть – сразу помощники найдутся, а прикажи я приласкать вас да одобрить – глядишь, и некому.