Ирина Астрина - Личное сообщение

В желудке что-то шевельнулось. Очевидно, сырок на завтрак был не очень свежий. Говорит же Олег, что надо не лениться смотреть срок годности.

– Вот как… конечно, раз вы целыми днями на работе, а она вас не радует и с начальством контры, самое разумное искать другую компанию, – мой тон был самым что ни на есть участливым.

Мы обстоятельно поговорили о собеседовании и перспективах карьерного роста.

– Что ж, пока вас не взяли на новую хорошо оплачиваемую должность, будем продолжать?

– Разумеется, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Имелось в виду, что раз уж не повышают по службе, пусть хотя бы финансируют уроки французского.

Вскоре я узнала от его начальника, что спор возник из-за поста заместителя шефа, на который Пончик пригласил человека со стороны. Мой герой, работавший рядовым сотрудником уже около пяти лет, глубоко обиделся.

– Представляешь, я говорю, сколько можно ждать, назначь меня! – возмущённо пожаловался он.

– Знаешь, хоть ты мне почему-то симпатичен, но я бы тебя точно не назначила. Кому охота иметь зама, курсирующего по коридорам с видом принца крови и, кроме того, жутко ленивого. Твои слова!

– Точно, я очень ленивый! – засмеялся он. – Я бы хотел вообще не работать, я спать люблю.. Ну, или путешествовать на машине. И, главное, чтоб никто не трогал. А от работы предпочитаю самоустраняться.

– Не очень-то приглядная картина…

– Уж какой есть, зато честно!

Помимо всего прочего, мой герой уходил из офиса ровно в восемнадцать часов. Те, кто работает в коммерческих фирмах, знают, насколько это нетипичный поступок. Как правило, служащие таких организаций торчат на рабочем месте до семи-восьми вечера, ссылаясь на большие объёмы того, что необходимо завершить, хотя в большинстве случаев ими руководит примитивное желание выслужиться или страх потерять приличное место.

Тем временем явилась зима. В центре города это бывает мало заметно. Вырывающиеся из автомобилей вонючие пары немедленно уничтожают робкий снежок, едва прилёгший на мостовую и тротуары. Вместо белого ковра русской зимы под подошвами хлюпало месиво европейской слякоти. Однако на бульваре всё же сохранялось подобие зимней сказки. Вдоль аллей торчали сугробы, а иногда снег задерживался на ветках, которые чернели словно нарисованные тушью на размыто-сером листе неба.

– Скоро каникулы, и прощай на время офис! Вы, наверное, рады наконец-то побыть с семьёй? – вежливо поинтересовалась я.

– Ха! Я не выношу этих праздников, – в его голосе звучало раздражение. – В прошлом году за десять дней я поругался со всеми своими родственниками и половиной друзей.

– Вам не угодишь! – удивилась я.

– А вы знаете, что по статистике больше всего разводов случается после Нового Года?

– Потому что люди, напившись, ведут себя неадекватно и изменяют своим половинам?

– Нет, что вы! Они просто вынуждены находится слишком долго в одном пространстве, смотреть друг на друга двадцать четыре часа в сутки. Это убивает отношения!

– У твоей жены, должно быть, ангельский характер!

Европа с Америкой научили нас по-детски радоваться, вырезая тыквам глаза и рты, а также дарить друг другу сердечки на День Святого Валентина. Они же убедили, что начинать подготовку к Новому Году нужно чуть ли не сразу после того, как закончится открытое в двенадцать часов шампанское. Бывает, что и снег ещё не выпал, а в городе уже вырастает лес ёлок и ёлочек, покачиваются на ветру шарики, шишки и хлопушки, табунами бродят Деды Морозы, а невиданные скидки обещают пиршество для шопоголиков. Когда наконец подходит тридцать первое декабря, мишура и ажиотаж вокруг подарков уже изрядно набивают оскомину. Возможно, утомилась и природа, потому что её посетила творческая идея украсить Москву по своему вкусу.

К сожалению, церемония надевания нового платья вышла болезненной. На город обрушился кошмарный ледяной дождь. Когда счастливцы, которым во время этого разгула повезло находиться в своих квартирах или офисах, осмелились выглянуть наружу, они убедились, что красота – не только страшная, но и жестокая сила. Манекенщицами, облачёнными в многокилограммовые костюмы из играющих кристаллов, замерли закованные в лёд деревья, а тонкие ветви кустарников почти стелились по земле. Прозрачные бусы, ожерелья, серёжки искрились и сияли, однако многие растения не могли нести на себе эти роскошные украшения. Они ломались и, падая на мёрзлую почву, издавали хрустальный звон. Неуёмное воображение дорисовывало картину. Вот идёт человек и вдруг – плюх – сверху выливается и тут же замерзает прямо на нём несколько вёдер воды. Москва превращается в выставку ледяных фигур, среди которых в растерянности бродят те, кому удалось не обледенеть. Они подходят к статуям, начинают постукивать. Руки, ноги, головы отваливаются и звонко разбиваются об асфальт на мириады кусочков. Такая вот фантасмагория!