Вера Оттер - Савант. Быть верным, быть милосердным, быть собой

Оставшийся путь спутники ехали в молчании. По приезду в полицейский участок, Кристофер угрожающим тоном велел Темпл оставаться в их с Бенджамином кабинете и не высовываться. Был вечер пятницы, и весь участок буквально стоял на ушах. В канун выходных дней и праздников случалось большинство задержаний. Люди расслаблялись, кто-то умудрялся найти дешевый и, естественно, некачественный алкоголь, сильно действующий на способность мозга нормально функционировать. А где алкогольное опьянение, там и мысли, что человеку дозволено все.

– Все, пошлите, посмотрим на тело, хватит разговоров, – сурово проговорил Бенджамин и, не обращая внимания на неподдельный интерес, смешанный с толикой страха, во взгляде Темпл, закрыл перед ее лицом дверь кабинета. – Райс, Савант, шевелитесь, не на курорте.

И Леонард, и Кристофер ничего не ответили, просто направились вслед за следователем. В полицейском участке Бенджамин преображался – во всем его облике проявлялась удивительная решимость, выражение лица становилось каменным, а во взгляде невозможно было уловить и намека на мысли, которые в этот момент крутились в голове следователя. Саванта подобная метаморфоза приводила в изумление. Насколько разными могли быть люди в зависимости от окружающей их обстановки и обстоятельств! Ему казалось, что сам он всегда ведет себя одинаково. Одинаково отстраненно.

– Плохо, что мы не смогли посмотреть на жертву на месте преступления, – произнес Кристофер, Леонард согласно кивнул. Да, оценить место, где нашли тело, было бы намного лучше и результативнее, чем жертву и место по отдельности. Но выбирать не приходилось.

– Осмотрим и проанализируем то, что есть, – отмахнулся Бенджамин. – Завтра мы с тобой, Райс, отправимся на место преступления, а Савант тем временем, – следователь обернулся к Леонарду, – составит мне правдоподобный портрет нашего убийцы, а еще обдумает парочку версий на тему мотива преступления.

– Понял, сделаю, – кивнул Леонард. Завтрашний день должен был стать довольно-таки насыщенным. С утра Саванта ждали в лечебнице, а уже к вечеру на столе Бенджамина должен был быть доклад по делу. Леонарду нравилось быть занятым, и неважно, где именно. Главное, что он чем-то занимался, а значит, был полезным. Постоянное внушение обществу того, что люди, живущие на Земле-3, обязаны быть полезными другим, принесло свои плоды. За прошедшие одиннадцать лет под знаком «неполноценного» Савант успел научиться быть невосприимчивым к чужим речам, но даже он чувствовал на себе воздействие каждодневной пропаганды. Общество считало бесполезных индивидов такими же неполноценными, как и действительно больных людей. Леонард же думал, что Земля-3 с ее одурманенными неверными установками жителями более больна, чем все его пациенты в лечебнице Миддл-Таун вместе взятые.

Когда трое мужчин оказались в подвальном помещении полицейского участка, которое являлось одновременно моргом и местом работы медицинских экспертов, в воздухе витал противный сладковато-приторный запах формалина. Но в привычном аромате раствора формальдегида также проявлялись и другие нотки – масло и цветы.

На железном столе лежало тело молодой женщины по грудь накрытой белой простыней. Ее каштановые волосы разметались и больше не выглядели расчесанными и красивыми, выражение лица было безмятежным и словно отстраненным. Губы выделялись голубоватым цветом на бледной, почти прозрачной коже. Если бы не явные признаки смерти, можно было бы подумать, что женщина просто крепко спит.

– Окоченение еще толком не прошло, – произнес появившийся из смежной комнаты медицинский эксперт. Это был пожилой мужчина с внушительной седой бородой и невероятно холодным взглядом синих глаз – Джордж Томпсон. – Доброго вечера, коллеги, – Джордж кивнул Леонарду и Кристоферу и протянул руку Бенджамину.

– Не такой уж он и добрый, Джордж, – покачал головой следователь, пожимая руку эксперту. – Значит, прошло не больше тридцати шести часов?

– Около двенадцати-четырнадцати, если быть точным, – согласно кивнул Томпсон. – Причина смерти тебе понравится, Савант. Девушке вырезали сердце.

Леонард нахмурился. Многие в полицейском участке, наверно, думали, что он несказанно счастлив, когда происходят подобные ужасные и явно специфичные убийства. Но Савант не видел в этом ничего, что могло бы его радовать. Какому нормальному человеку вообще могло нравиться что-то подобное?! Разве что тому, кто сам принимал в этом участие.