Мария Фомальгаут - Несъедобное время

– Да уймитесь вы со своим чаем, вы мне скажите, что с вами?

– Чай… – не унимался он, – мне нужен…

И тут я все понял – разгадка оказалась проще, чем я думал.

– Конечно же! – воскликнул я, – Кап! Кап! Чашка! Вы – чашка, и вам нужен чай!

– Наконец-то… – прошелестел Кэп, – наконец-то… вы… это… поняли…

Вместо ответа я заметался по кораблю в поисках чая, которым мог бы вернуть к жизни своего многострадального напарника – однако, к своему немалому ужасу я не нашел ни одной крупинки чая – Кэп успел выпить все до последней капли.

– Как… как управлять этой штукой? – спросил я, показывая на штурвал, но Кэп только обреченно покачал головой, показывая, что это только в красивых фильмах человек, никогда не державший штурвал, сажает самолет или держит на волнах корабль – а в жизни у меня ничего не получится, если я не учился много лет. Я не знал, чего боюсь больше – что Чаша перевернется, и мы окажемся в бушующих волнах, или что Кап умрет, а может, и того и другого вместе…

Я еще надеялся на какое-нибудь чудо – если вообще существуют какие-то чудеса – но на этто раз Провидение сыграло со мной злую шутку, и не прошло и четверти часа бешеного шторма, как Чаша зачерпнула воды и опрокинулась – сам не помню, как я оказался в бушующих волнах на обломках чаши. Одной рукой я вцепился в обломок, а второй сжимал своего спутника, безвольно обмякшего – я не знал, сколько чашка может прожить без чая, но уже не сомневался, что Кап умрет.

Я так разволновался, что даже не сразу заметил странный запах, исходящий от воды – он был знакомый, до черта знакомый, он… он… вот… сейчас…

– Чай! – спохватился я, – это море чая! Друг мой, вы спасены!

Сначала я хотел зачерпнуть чая и поднести к его рту – но тут же я не нашел ничего лучше, чем окунуть своего спутника в чайные волны. Как ни странно, это подействовало – Кэп с жадностью зачерпнул чай, ведь вместо головы у него была чайная чашка.

– Море чая… – прошептал он, – море чая…

Вскоре мы добрались до берега – берегом оказался маленький островок сахара, но и этого нам было достаточно, чтобы обсушиться, забраться на возвышенность и послать сигнал бедствия. Оттуда же – с высокого холма на островке – я первый раз по-настоящему увидел наш мир – огромное море чая с островками-кусками сахара, а на самом горизонте за туманом мне привиделось что-то, напоминающее края чашки. К сожалению, я не успел толком рассмотреть то, что было на горизонте – мое внимание привлек спасательный катер, который направлялся к нашему острову. Я вспомнил про увиденное только когда мы поднялись на борт – и сам не знаю, зачем, посмотрел на Капа, вернее, на чашку на его голове. Каково же было мое удивление, когда я увидел в чашке море чая, островки сахара, корабли и нас самих, плывущих на спасательном катере! Я попытался рассмотреть Капа на катере, есть ли у него в чашке море, а если есть, плавает ли там спасательный катер – но так и не понял, есть ли там что-то или нет, мне казалось то так, то эдак.

Что странно – я должен был не на шутку разозлиться на своего напарника, по милости которого остался без ценного груза – но вместо этого я понял, что хочу продолжать работать с Кэпом или Капом, как ему будет удобно. Об этом я и не замедлил сообщить ему, как только мы сошли на берег. Однако, его ответ меня огорошил:

– Нет-нет, дорогой Форк, об этом не может быть и речи. Мы друг другу не подходим.

– Но… отчего же?

– Мой дорогой Форк! Да вы сами посудите, вы Форк, а я Кап! Да где это видано, чтобы чай в чашке размешивали вилкой!

Брегет поднимает циферблат.

Здесь правильнее бы написать – поднимает голову, только нет у Брегета никакой головы, циферблат есть.

Смотрит в темноту вечной ночи. Здесь всегда ночь. И звезды. А дня не бывает.

Смотрит в темноту неба. Небо здесь тоже всегда. И везде. А земли нет. То есть, есть где-то какие-то земли, какие-то дни – далеко-далеко, но не здесь.

Брегет расправляет шестеренки, стрелки расправляет, – тик-тик-тик-так-так-так-тук-тук-тук – летит.

Это у Брегета хорошо получается.

Летать.

Летит Брегет – третий в ряду, поглядывает на четвертого, вернее, на четвертую, еще вернее – на четвертых, золотые часики на цепочке.

Тут все на цепочке.

Друг с другом цепочкой связаны, чтобы не потеряться в бескрайнем небе, в вечной ночи, где одни звезды.

Летит Брегет.

И все летят.

Ищут время.

– Ну, время, оно на месте не стоит, оно движется…