Искандер Муратов - Я РИСУЮ ТВОЕ НЕБО. Роман

– Хорошо! – кивнула я и пошла к машине Владимира Петровича. Временами я оглядывалась, а дети так и стояли, глядя мне вслед. Лешка держался молодцом и провожал как настоящий мужчина, он даже не сделал попытки побежать за мной.

Странно, когда я попала в детский дом, мне было больно и сложно. Те же эмоции я испытывала, покидая его. Из-за Лешки, Вероники и Марии. Но мне нужно было начинать взрослую жизнь. От того, как я буду учиться и работать, зависело благополучие мамы и ребят. Я не могла их оставить на произвол судьбы.

Перед отъездом в Москву я сходила домой, взяла оставшиеся деньги, хранившиеся в тайнике, кое-что из одежды и навестила тетю Зину. Ей я оставила сто двадцать рублей на расходы для мамы и Лешки, а себе – сорок с лишним рублей на карманные расходы. Как и говорил Владимир Петрович, пару дней спустя мы с Леночкой уехали в Москву.

Столица встретила нас теплым июньским дождем. Остановились мы у фронтового товарища Владимира Петровича, некоего Бориса Глебовича, фамилию не помню. Он оказался добрым и порядочным человеком. Жены у него не было, но была дочь, которая жила со своей семьей отдельно. Сам Борис Глебович жил в Подмосковье, поэтому с радостью принял нас. Его просторная трехкомнатная квартира с высокими потолками находилась на Мытной улице со старинными дворами и огромными арками, такими красивыми, как описывают в книгах.

Борис Глебович встретил нас очень приветливо. Сначала он показал нам все комнаты, а потом пригласив за стол, бурно рассказывал о юных годах, проведенных на фронте вместе с отцом Леночки: про боевое ранение и как Владимир Петрович нес его на себе через грязь и слякоть, как им в Польше помогали партизаны, и про то, как во Вторую мировую войну они получили ордена и медали. Вечером он уехал к себе в Подмосковье, оставив нам ключи от квартиры и номер своего загородного телефона, на всякий случай.

Целыми днями мы готовились к поступлению. Время от времени я звонила тете Зине, чтобы узнать, как дела и о новостях от мамы. В один из дней она сказала мне, что маму отправили в одну из колоний в Мордовию. Все шло своим чередом, пока на первом экзамене в институте Сеченова меня не завалил профессор биологии по фамилии Васненков, имени его я не помню.

– Постойте, Ульяна Андреевна, как завалил? Вы же готовились?

– Да, вот прямо так и завалил. Причем он даже не стал меня слушать, раскричался не на шутку. Я выбежала из аудитории вся в слезах, потому что мне не дали исправить свой ответ. Помню, мне хватило лишь сил, чтобы дойти до скамейки напротив аудитории. Я поняла, что устала…

– Неожиданно, конечно, – нахмурился Августов. – Я бы сказал, полоса неудач.

– Не то слово, Захар Анатольевич. Ровно с того дня, как я увидела женщину в черном, меня преследовала гнетущая карма. Будто ею была та самая женщина без лица.

Пока я сидела на скамейке, думая, что же мне делать, ко мне подошла какая-то девушка и назвала мою фамилию. Она представилась помощницей и сказала, что работает на кафедре Васненкова. Я сначала не поняла, чего ей было нужно от меня. Девушка попросила отойти с ней в сторонку, подальше от аудитории. Я согласилась. Как только мы скрылись с глаз, она стала объяснять, что увидела мои слезы и решила догнать меня, помочь. Она честно сказала, что я вряд ли сдам другие экзамены после завала у Васненкова, и посоветовала поступать в Башкирский или Литовский мединституты. Там экзамены принимались чуть позже. Пожелав мне удачи, она быстро удалилась.

Оставшись стоять одна, я не могла сообразить, что же мне делать. Во-первых, чтобы поступать в любой из этих институтов, мне нужны были деньги на переезд, тех, что у меня были, не хватило бы. Во-вторых, откуда я могла быть уверена в том, что эта девушка мне не соврала. Возможно, она специально сказала мне все это, чтобы освободить лишнее место? Ведь неявка на второй экзамен приравнивалась к провалу.

– То есть в тот день было два экзамена? – снова перебил меня Августов.

– Да, первый был по биологии, второй по химии, кажется.

– И что вы сделали?

– Ушла, – ухмыльнулась я.

– Ульяна Андреевна, ну как вы могли? Вы же не сдавались, почему вы приняли такое решение?

– Вы знаете, Захар Анатольевич, сейчас уже глупо задаваться этим вопросом, мой выбор тогда был сделан. Я не пошла на второй экзамен.

– А Владимир Петрович не посодействовал с институтом.

– Нет, я и не стала его просить. Он и так сделал для моей семьи очень многое. К тому же, в тот год я решила никуда не ехать, подумала, что найду работу и буду параллельно готовиться к поступлению в следующем году…