Лина Кирилловых - Идущие. Книга II

Пекарь выпустил их из-за прилавка и помахал рукой вслед. Сенджи, явно желая немного отвлечь Вилле от того страшного, что рассказала ему и показала, предложила подобраться поближе к ратуше. Сегодня на неё был открыт свободный вход, и можно было влезть на самый верх, туда, где колокол и часы, потоптаться на узком балкончике, осматривая площадь и разноцветное колыхание шляп и голов, покричать и посвистеть, с благоговением полюбоваться пыльными балками, похожими на рёбра доисторического чудища, что уходили к треугольному своду крыши. Позвонить в колокол, впрочем, не вышло бы: управляющий механизм стопорили и даже отвязывали выполняющую декоративную функцию толстую, с канат, покрытую серебряной краской верёвку со шнуром на конце, чтобы не возникало соблазна, особенно у детей – зато само путешествие по винтовой полутёмной лестнице и собственно вид были чистой воды восторгом. Но Вилле, обычно не упускающий возможности забраться наверх ратуши, сегодня не особенно этого хотел.

– Тогда всё равно пойдём поближе к центру, – сказала Сенджи. – Там, под ратушей, кузнечные палатки и тир. Тебе бы сейчас развеяться, а не сидеть угрюмым стариком… Умеешь стрелять из лука?

Вилле признался, что нет. Сенджи просияла:

– Так я тебя научу. Пошли!

Разбойники, вспомнил Вилле, когда спешил за схватившей его за руку Сенджи сквозь толпу, и слегка повеселел. И правда ведь, надо уметь отстреливаться. Он даже улыбнулся довольно, представив, как ловко пущенной стрелой выбьет у кого-нибудь из них лук и превратит незадачливого разбойника в вычитанный из дедушкиных старых книг смешной образ – «булавочную подушечку». Только тогда надо будет отобрать и колчан – он снова замечтался, вольно или невольно, но возвращаясь к своему утреннему беззаботному состоянию. Сенджи, обернувшись, заметила это.

– Правильно, держи нос по ветру, Вилле. Лично я не из тех слабаков, про которых тебе говорил Хоурмен – ну, тех, кто трусит и сбегает. Я верю в то, что наше положение рано или поздно изменится, и готова за это бороться. Я люблю свой дом, несмотря на всё, что с ним сделали. Тебе, я думаю, он тоже понравится – там ведь не одни безжизненные пески и солнце… Там есть и цветы, и трава, и древние скалы с рисунками, и таинственные подземные пещеры, а ночью небо – всё в звёздах… Бесконечный, бескрайний звёздный простор – ни в одном городе ты ничего подобного не увидишь. Небо я тоже люблю – в нём летал мой отец. Когда-нибудь и я построю себе дирижабль.

– Капитан Сенджи… Возьмёшь меня к себе?

– Кочегаром, – Сенджи милостиво кивнула.

– Кочегаром мне уже предлагали, – улыбнулся Вилле. – Причем на кое-чём покруче, чем простой дирижабль.

– Это кто? – Сенджи насторожилась. – Что за конкуренты, о которых я не знаю?

– Небесные железные дороги. Летающие паровозы и прочее в том же духе. Пока, конечно, это всё секретно и в разработке. Но, глядишь, лет через десять-пятнадцать…

– Паровозы не летают, что за ерунда…

– Будут, – пообещал Вилле. – Там человек решительно на это настроен, и я в него верю. Так что, Сенджи… Придётся тебе меня переманивать.

– Сначала заслужи, – шутливо проворчала она.

Они потолклись у кузнечных рядов, где грохотали молоты на наковальнях и вился в воздухе белый густой пар. Крепкий кузнец в ярко-алой рубахе опустил, удерживая щипцами, в оцинкованное корыто с водой только что сотворённую из раскалённого металла розу, пульсирующую всеми оттенками красного и оранжевого, и присоединил её к стоящему в высокой вазе букету из таких же железных цветов. На дощатых стендах были развешаны приклёпанные цепями к специальным крючкам – чтобы не стащили – кинжалы, сабли и кортики, арбалеты и метательные ножи, кольчуги и диковинные шлемы – образцы того, что можно приобрести для себя. Главным образом декоративные, конечно, чтобы на стену вешать и любоваться, изукрашенные, в позолоте и эмали, совершенно недоступные по стоимости для рядовых зевак. Вилле разглядывал сабли и думал, что у него однажды тоже будет подобная – только настоящая, боевая, а уроки владения саблей должны начаться уже этой осенью. Интересно, кто его будет учить. Хорошо бы, Марк, но это маловероятно – тот всё-таки не преподаватель, а простой гвардеец… И что же потом – с этой саблей за Стену, в неведомый, неизвестно для чего проводимый рейд? Что там делают гвардейцы: подавляют бунты клеймёных рабов на каменоломнях, выступают в роли надсмотрщиков… Внезапно замутило, стало противно и горько глядеть на эфесы в филигранной чеканке, на обтянутые бархатом ножны, и Вилле потянул Сенджи прочь, к полосатым навесам над тиром. Лук и стрельба из него с гвардейцами не ассоциировались.