Мацей Войтышко - Семирамида

Петр выходит. Екатерина остается на коленях.

ГРИММ (к Бестужеву). И вас пытали?

БЕСТУЖЕВ. Нет. Ведь против меня не было никаких доказательств. Но всякое могло случиться… Разве моя любовь и преданность ей безосновательны?

ГРИММ. Да, подобные обстоятельства связывают узами дружбы и верности на всю жизнь.

ДИДРО. Вы чрезвычайно привязаны к императрице.

БЕСТУЖЕВ. Я люблю ее, как дочь. (Кланяется и выходит.)

ДИДРО. Ты понял, чего он хотел?

ГРИММ. То было предостережение.

ДИДРО. От чего?

ГРИММ. От намерения конкурировать.

ДИДРО. Ты шутишь. Чем мы можем ему угрожать?

ГРИММ. Естественно, ничем. Я выступаю в роли шута. А вот с ролью наставника дело обстоит хуже…

ДИДРО. Что ты хочешь этим сказать?

ГРИММ. Просто я наблюдаю и делаю выводы. И тревожусь за тебя. (Выходит.)

ДИДРО. И он был прав. Но я, вопреки всему, создал проект организации просвещения в России, опираясь на немецкий и французский опыт, и передал его в руки Екатерины. Проект казался мне разумным, хоть и несколько радикальным. Он побуждал к расширению гражданских свобод.

Входит Екатерина.

ЕКАТЕРИНА. Сегодня мы не будем говорить о твоем проекте. Я его еще не изучила. Хочу говорить о тебе. Я отдалила Орлова. Ты оказался случайным свидетелем некрасивой сцены. Ведь он последние десять лет был для меня ближе всех. И предал. Связался с какой-то потаскушкой. А я хранила ему верность. Разве такое прощают?

ДИДРО. Мадам…

ЕКАТЕРИНА. К тому же он требовал, чтобы я разделила с ним власть. Захотел стать царем.

Если бы этого пожелал ты, я бы, наверное, решилась отречься в твою пользу. Твои идеи гарантировали бы людям благополучие и справедливость. Но этот жестокий, неотесанный тупица?

Кладет руку ему на бедро и прижимается к нему.

В тебе есть мудрость, искренность, искушенность. В спокойных глазах бездонная глубина. Зрелость мужчины и мощь неутомимого вдохновения поэта.

Ласкает немного оробевшего Дидро.

Разве ты можешь знать, как пуста моя жизнь?

Если бы не книги — твои, Вольтера, — я бы, наверное, обезумела здесь от одиночества и страданий! Ты понимаешь меня?

Продолжает свои домогательства.

ДИДРО. Понимаю.

ЕКАТЕРИНА. Императрица ведь тоже — просто женщина. Я нуждаюсь в сочувствии, сердечности, дружбе. Заверяю тебя, я ищу только дружбы, искренней дружбы. Дружбы истинного человека. Гениального человека.

Снимает платье.

ДИДРО. Ты сама гениальна.

Помогает ей расстегнуть одежду.

ЕКАТЕРИНА. Не смущай меня. (Целует его.)

Это от тебя исходит свет, одухотворенность, благородство.

Екатерина помогает Дидро снять верхнюю часть одежды.

Я благодарна судьбе за то, что она послала мне тебя.

ДИДРО. Это не судьба. Это твоя воля.

ЕКАТЕРИНА. Воля? Скажи лучше — страх. Я ищу близкого мне человека. Подобно Диогену. С фонарем.

ДИДРО. Мадам… (Осматривается.)

ЕКАТЕРИНА. Твое самообладание восхищает меня. Возле тебя я чувствую себя в полной безопасности. Забываю о долге.

ДИДРО. Государыня, не слишком ли ты рискуешь…

ЕКАТЕРИНА. Не тревожься. Я в тебе нуждаюсь.

ДИДРО. Светлейшая государыня, я всеми силами хочу служить тебе.

ЕКАТЕРИНА. Скажи, разве существует для человека ценность более высокая, чем наслаждение?

Затемнение. Музыка. Немного спустя появляется одетый Дидро.

ДИДРО. Что было потом? Разве это так важно?

Ничего такого, что смогло бы повлиять на мое восхищение этой женщиной.

Она была прекрасна, застенчива, разумна… Именно так. Застенчива и разумна…. Страстна и в страсти гармонична. Гармония — вот нужное слово.

Никакой необузданности, властности, похотливости… А я? Что я. Я стар и не склонен к порывам безумства. Не случилось почти ничего. Немного. Но то, что случилось, было прекрасно.

И больше — никто никогда не узнает.

Входят Дашкова и Потемкин.

ДАШКОВА. Дидро, дорогой философ! Наконец мы встретились. Как же я рада, что после стольких лет вы наконец дали вас соблазнить. Но почему только теперь? Как вам у нас? Нравится ли?

ДИДРО. Чрезвычайно нравится. Здесь великолепно. Я и сам жалею, что собрался так поздно. Решись я раньше, возможно, мое пребывание в Петербурге сложилось бы совершенно по-другому.

ДАШКОВА. Несомненно! Несомненно! А я просто падаю с ног. Три месяца провела в Москве. Целых три месяца! Привезла оттуда мастеров. Каскады, фонтаны, иллюминация. Вот бы предварительно с вами посоветоваться! Я, знаете ли, придумала форму для лампионов — цветы, драконы, обелиски, вазы. Расставлю восемьсот человек и по единому знаку весь парк озарится светом.