Софья Виноградова - Механизм

Пауза.

Коган. Может, если бы посоветовался, всё сейчас было бы по-другому.

Романько (отойдя от окна). Что у тебя за настроения? Что-то не так в Академии?

Коган. Всё так. Просто… На прогулке Любим спросил, на кого я похож: мать или отец? Мне…

Романько (расхаживая по столовой). Не продолжай. Посмотри на меня, пожалуйста.

Коган поворачивается к деду. Тот пристально смотрит на него.

И всё-таки больше в тебе романьковского, чем когановского. От матери, разве что, цвет волоса и только. Ну и руки. Ты хотел бы быть полной копией Юры?

Коган. Даже не в этом дело. Мне просто неприятно, что эта манко улыбающаяся дама с афиш-моя мать, которая… Которой я вовсе не был нужен. Никогда. Почему я Коган?

Романько. Это было её условие-ребёнок берёт её фамилию при рождении.

Коган. А папа?

Романько. Юра был влюблён без памяти, выполнял любой её каприз. Понимаешь?

Коган. Да.

Романько. Как дела в больнице?

Коган. Всё в порядке. Через два дня дневной приём, потом полностью Академия.

Романько. И не злись на Виктора. У него ситуация не лучше твоей. Даже хуже.

Коган. Я знаю. Я понимаю.

28 февраля 1917 года, среда

Явление I

Коган

Комната Когана. Сначала на сцене темнота, потом можно тускло включить один софит, он должен быть направлен на то место, где стоит кровать. На кровати Коган. Он спит, но крайне беспокойно: ворочается, что-то бормочет, иногда причмокивает, размахивает руками и т.п.

Так продолжается около 2-2,5 минут. Затем, с воплями и криком «Нет!» Коган просыпается.

Софит уже светит ярче. Несколько секунд Коган просто сидит на кровати. Моргает. Он без ночной рубашки и обнаруживает это. Оглядывается. Встаёт с кровати, рубашка валяется на полу. Поднимает её.

Коган (озадачен, а потому медленно). Как же это я её снял? (подходит к иконам, крестится. Подходит к фортепиано, на нём стоит портретная фотография отца Когана. Берёт фотографию в руки, садится за стол, ставит портрет перед собой, смотрит на него.) Папа, папа… Что же ты мне всё снишься? У нас всё хорошо. Дед работает, в Думе практически каждый день, мне чуть меньше полугода Академию кончать осталось, потом распределят, отработаю, вернусь сюда. Чего ты? Правда всё хорошо!

Пауза.

Мне снится, будто ты к немцам уходишь, а меня оставляешь. Что ты этим хочешь сказать? Всё нормально, пап! Ну да, конечно… (смотрит вверх, слёзы всё равно стекают у него на щёки, опускает голову.) Конечно, мы скучаем, очень! Деду ты вообще никогда не снишься, а мне уже третий месяц. Что, я что-то не так делаю? Пап, ну… Я стараюсь! Правда. (помолчал.) Пап… Всё хорошо. Мы тебя любим!

Относит фотографию на место, надевает рубашку, ложится в постель, лежит с открытыми глазами.

Затемнение

Явление II

Коган, потом Ардашев

Мариинская больница, где работает Коган. Он в своём кабинете, пьёт чай. Полдень. Всё спокойно.

Стук в дверь.

Коган («сёрпнул» чаем). Открыто!

В дверь просовывается голова Ардашева.

Ардашев (полушёпотом). Занят?

Коган (удивлён). Нет, перерыв. А ты что здесь, жалобы?

Ардашев. Ещё приём ведёшь?

Коган. Зайди.

Ардашев заходит. У него слегка потрёпанный вид.

В чём дело?

Ардашев. Ты ещё arbeitest 32 32 Работаешь? (нем.) ?

Коган. Журнал и истории заполнить, потом свободен… А что происходит?

Ардашев. Как, ты не знаешь?

Коган. Что? Что я должен знать?

Ардашев. Митинги кругом по городу, толпы. Третий курс Академии с занятий ушёл добровольно, толпа на Нижегородской. Оппель 33 33 В. А. Оппель (1872-1932)—хирург, профессор Военно-Императорской Медицинской Академии, действительный статский советник. их повёл. Склады захватывают…

Коган (слегка заикаясь от ужаса). Ты бредишь, что ли?

Ардашев. Нет. Наша казарма тоже пошла.

Коган. А вы с Любимом?

Ардашев (помотал головой). Мы разошлись на Литейном. Если есть на земле ад, то он сейчас там.

Коган. Дед сегодня на Думской. Но я не уверен.

Ардашев. Собирайся.

Коган (он в абсолютнейшей прострации). Куда?

Ардашев. Матвея Ивановича заберём, и я вас домой отведу.

Коган. Да, я сейчас… (снимает халат, вешает его на гвоздик, надевает шинель и фуражку, они с Ардашевым уходят).

Затемнение.

Явление III

Коган, Ардашев, потом Романько

Думская улица. Огромная толпа, крики, гвалт и тому подобное.

Сквозь эту толпу пробираются Коган и Ардашев. Причём, пробираются с боем: они вынуждены расталкивать людей, оттаптывать им ноги, Коган попутно извиняется, Ардашев тянет его за рукав.