Тамара Злобина - Рыжая Кошка. Роман

– А где Карим? Он вернулся?

– Да, Сабир-ака, брат вернулся, – тихим голосом сообщила Диля. – Он сейчас отдыхает у себя в комнате. Я его позову.

– Не беспокойся, девочка, – прошу её, – я сам подыму этого лежебоку, чтобы он целыми днями не валялся на постели: так всё царствие небесное можно проспать.. Итак отрастил себе авторитет, как у председателя колхоза… Карим-ака, подъём! Твой дружок закадычный заявился – встречай.

На мой голос, наконец, вышел хозяин дома с осоловевшими глазами и опухшим лицом.

– Ассалому алейкум, дорогой! Яхши ми сиз? Саломат ми сиз? Хорошо поживаешь? – расплылся Карим в улыбке, пытаясьскрыть проглядывающее меж слов и жестов стеснение.

– Яхши-яхши (хорошо-хорошо). – заверил в ответ друга. – Поживаю себе. А вот как ты поживаешь, друг мой дорогой? Что-то видок у тебя неважный, как после глубокой пьянки.

– Вчера с друзьями посидели, – признался Карим. – Перебрали немного. Да не смотри на меня так – это редко бывает!

– Надеюсь, ты говоришь правду, – с сомнением произнёс я.

– Можешь не сомневаться Сабир-ака, – заверил меня Карим и, повернувшись к сестре, попросил:

– Сестрёнка, собери на стол: нужно гостя дорогого попотчевать.

– Да меня сегодня уже здесь потчевали, – запротестовал я, – только хозяина в это время дома уже не было. Мне поговорить с тобой нужно.

– Ничего, за столом разговор всегда задушевнее, – начал философствовать друг. -Проходите, проходите в зал… Наташенька, проходите, азизим (дорогая).

– Я сейчас, – согласилась Наташа, – только руки вымою.

Пока Дильбархон накрывала на стол, Карим расспрашивал меня о домашних, и мне вновь пришлось рассказывать о том, что отец сетует на то, что Карим очень редко бывает у них: совсем забыл стариков.

– Да-да, – согласился тот. – нужно будет как-нибудь заехать. Собирался несколько раз, но всё времени не хватает.

Очень хотелось сказать другу о том, что если меньше времени тратить на встречи с друзьями, тогда и на другое времени хватало бы, но побоялся огорчить и без того пасмурного друга детства, поэтому перешёл прямо к делу:

– Карим, ты, наверное, уже понял, что Наташа приехала в Ташкент не в гости, а для того, чтобы пожить здесь, поработать и на следующий год поступить в институт. Но без нашей помощи ей не обойтись. Сам знаешь, что без прописки на работу ей не устроиться… У меня к тебе большая просьба: пропиши её пока у себя, хотя бы временно, пока она не устроится на работу, не обоснуется на новом месте. И, если ты не против, пусть она пока поживёт у тебя.

– Да, нет, я не против, – ответил Карим, – пусть живёт. И сестрёнке не так скучно будет… С пропиской, правда, непросто: у нас председатель Махаллинского комитета самодур ужасный… Придётся подмазать. Сам знаешь: не подмажешь – не поедешь.

Не говоря ни слова, я достал деньги и поинтересовался:

– Как ты думаешь, Карим, ста рублей хватит?

– Наверное, хватит, – неуверенно согласился он.

И я отсчитал ещё сотню, подавая деньги другу со словами:

– А это Наташе на жизнь: на питание, дорогу, мелкие расходы. Через неделю подъеду, чтобы устроить её на работу – дам ещё… Ты уж постарайся, дружище, прописать её за неделю.

От Карима уезжал, когда часы перевали за четыре, досадуя на то, что потратил так много времени и теперь придётся ехать через перевал ночью.

Заскакочил на несколько минут к родителям, чтобы попрощаться с ними, оставить подарки, купленные в городе и забрать узелок, приготовленный мамой для внуков. Обещал приехать через неделю. Мама передала приветы Рахиле, её родителям и попросила, чтобы я привёз хотя бы внуков, если сноха не может сейчас переносить долгую дорогу.

– Я постараюсь, мамочка, – пообещал ей, в полной уверенности, что жена не отпустит детей со мной.

– Хотя бы младшенького, Ильдорчика привези – умаляюще попросила мама. – Он так похож на тебя, углим (сынок): вылитый ты в детстве… И отец его очень любит…

Торопливо попрощался с родителями и, помахав на прощание рукой, уехал из родительского дома, снова ловя себя на мысли, что именно этот дом считаю родным, а не тот, куда мне предстоит вернуться.

Только теперь, спустя годы, я начал понимать, почему мужчины не торопятся домой, после окончания работы. Одни из них с друзьями сидят в чайхане и за чайником, наполненным не чаем, а коньяком, или араком (водкой) коротают вечера, расслабляясь после тяжёлого трудового дня, юморя и подтрунивая друг над другом. Другие отправляются к любовнице, где их всегда встречают радушно, с улыбкой, без требований и скандалов. Как я теперь понимал их и оправдывал.