Александр Фельдман - День Сме

Александра редко покидала границы Поликарпово, и поездка в Париж, первое большое путешествие в ее жизни, ― не будем считать за приключения некоторые кратковременные выезды в Москву, ― вызвала в ее сердце двоякие переживания: с одной стороны она, так много слышавшая об этом великолепном городе от Жильберты, всегда мечтала там побывать, познакомиться с теткой, которую она знала лишь по письмам, посмотреть на немыслимое чудовище работы Эйфеля; а с другой ― она не желала расставаться с родителями, с бабушкой, которых Александра сильно любила и ни за что бы на свете не покинула их по своей воле. Однако всё же родительское слово ― закон, и Смернова убедила себя, что отбывая в Париж ненадолго, она скоро вернется к своим близким.

Утром Александр Феофилактович и Елизавета Михайловна отправились вместе с дочерью и гувернанткой на экипаже в Москву, чтобы посадить их на поезд до Парижа; расставание получилось сухим и безрадостным, всё было слишком деревянно, и каждого из семьи Смерновых томило тяжелое чувство какого-то неведомого рока, нависшего над этой благополучной семьей, надвигавшегося неизбежного несчастья, только лишь Жильберта вся светилась от радости: ей не терпелось поскорее распрощаться с господами, устроиться в мягком кресле купе, почувствовать приятные толчки отходящего вагона и раскрыть томик любимого Мюссе ― что ни говорите, а возвращение на родину всегда дико приятно.

Париж встретил Александру Александровну первым теплым весенним солнцем, сильно контрастировавшим с еще морозной погодой, оставленной дома; обилием людей на перроне, отличавшихся такой окраской кожи, какую она никогда прежде не видела, веселым вокзальным гоготом носильщиков-арабов, быстро снующих между приезжающими, провожающими и отъезжающими; одухотворенная же возвращением Жильберта не растерялась в сумасшедшем ритме родного города, так непохожего на размеренный образ сельской жизни, и спустя несколько минут, вместивших в себя массу ярких впечатлений для молодой девушки, они уже неслись в открытом экипаже сквозь великолепие достопримечательностей мировой столицы красоты к дому тетки Екатерины, маркизы де Вре. Ее муж находился с посольством в Испании, поэтому Екатерина де Вре с огромным удовольствием восприняла весть о возможном приезде племянницы, тем более, что жизнь не дала ей самой испытать радости материнства, и сейчас она скучала одна в большом доме на улице Лафайет, конечно, довольно часто Екатерина посещала Гранд Опера, находившийся по соседству, выходила в свет, была знакома с самыми знатными княгинями, герцогинями и принцессами, хотя бы потому, что одним из предков ее мужа был герцог Орлеанский, но всегда чувствовала враждебное отношение к себе со стороны снобистски настроенной французской аристократии, к тому же племянница, как думалось маркизе, обязательно должна была внести свежую струю в ее однообразную жизнь. Зная, что Александра с детства увлекалась живописью, она обставила одну из комнат, приготовленных к ее приезду, как мастерскую художника с карандашами, мольбертами, холстами, фарфоровыми плошками, палитрами и всевозможными баночками, наполненными разными красками, увесила стены дома работами обожаемых ею импрессионистов; Смернова была просто очарована теткой, атмосферой ее дома, но особенно ей по душе пришлись работы художников: она часами всматривалась в эстетику «улицы Монье», «церкви в Ветее» и портрет самой Екатерины де Вре, выполненный художником Анриэлем, чьи полотна преобладали в этой коллекции. На картине была изображена маркиза в белом свободном закрытом платье с голубым развевавшемся шарфом, обнимавшим ее шею, в соломенной шляпке с сиреневой лентой; в правой руке у нее был раскрытый салатовый зонт, которым она прикрывалась от солнца и порыва ветра, над головой ее было небо в облаках, а под ногами ― засохшая трава и жухлая листва.

Маркиза де Вре, заметив восторг, с которым племянница рассматривает портрет, предложила познакомить ее с автором, являющимся по ее словам «верным художником нашего дома»; «Я уговорю Анриэля отужинать сегодня с нами, ― сказала за завтраком через несколько дней после приезда Александры Екатерина, указывая на голубой незапечатанный конверт на журнальном столике, ― Ты не возражаешь?» Александра не могла и в мечтах представить себе, что сможет свести знакомство с настоящим художником, который зарабатывает на жизнь своими картинами, и довольно успешно; вот только она ожидала увидеть грузного замкнутого мужчину, который видит вокруг себя исключительно материал для отображения на холсте, погруженный в свой неразгаданный обывателями мир и отторгающий любую попытку проникновения в него извне; на самом же деле, в комнату ворвался пышущий энергией по сути юноша, еще не достигший зрелого возраста, сразу горячо поприветствовавший маркизу и галантно приложившийся к ручке представленной ему девушки.