Фрэнк Макгиннесс - Тот, кто присмотрит за мной

Майкл.Могут каким–либо образом облегчить.

Эдвард.Облегчить. облегчить. облегчить. облегчить. облегчить.

Майкл.Вы хотите, чтобы я признал, что боюсь вас?

Пауза.

Вы этого от меня хотите?

Пауза.

Это что, каким–то извращённым способом поможет вам самим меньше бояться, потому что вы оба очень боитесь, и я нахожу совершенно омерзительным, что вы вместе ополчились против меня по единственной причине поддержать друг друга в борьбе против них. Мы здесь все вместе. Не забывайте. Пропаду я — пропадёте и вы.

Пауза.

Адам.Снимай кино.

Эдвард.В Ливане в одной камере сидели три дурака. Англичанин, ирландец и американец. Почему они в камере — никто не знает, а почему в Ливане — даже сами они не знают.

Адам.Американца поймали первым. Пока он сидел один, он боялся сойти с ума.

Эдвард.Ирландца поймали вторым. Он сошёл бы с ума без американца. К этим двум дуракам садят третьего дурака, англичанина.

Майкл.Англичанин не знал, что пребывание в камере в Ливане сводило тех двоих с ума. Произошедшее с ним похищение представляется ему настоящим безумием, и он старается не потерять голову вопреки жестоким провокациям…

Эдвард.Не дав себя запугать, он вселил в них уверенность, что они не сошли с ума.

Адам.И по–своему, насколько возможно, они благодарны ему за это.

Пауза.

Майкл.Вы оба такого страху на меня нагоняете.

Эдвард.Вот и англичане на меня всегда нагоняют страху. А уж чёртовы американцы… Майкл.Да, они вообще все чокнутые.

Эдвард.Можешь себе представить, каково было сидеть здесь с этим янки.

Майкл.Да, неспокойно, должно быть.

Адам.Это что ещё за хрень?

Майкл.Перестать бы нам сквернословить. С тех пор, как я с вами, моя речь стала хуже некуда. Я в самом деле считаю, что мы им уступаем, когда позволяем себе опускаться до вульгарности — нет, веду себя, как ханжа. Прошу прощения.

Пауза.

Ещё я хотел бы сказать, что считаю фильм Ричарда Аттенборо очень хорошим. Он провёл больше двадцати лет, создавая «Ганди», и это признание его порядочных, продуманных и достойных уважения политических взглядов.

Майкл.Что?

Адам.Чёрт.

Майкл.Ну да, он немного затянут, этот «Ганди».

Пауза.

Адам.Интересно, что сделал бы Сэм Пекинпа с жизнью Ганди?

Эдвард.Ганди бы застрелили в самом начале.

Майкл.Вообще–то, в фильме Ричарда Аттенборо Ганди застрелили в самом начале. Эдвард.Точно?

Майкл.Да.

Пауза.

А в Ливане водятся стервятники?

Адам.В смысле?

Майкл.Ну, в фильме, где стервятники пожирают Мадонну, это может произойти в Ливане?

Пауза.

Шутка не удалась.

Пауза.

Знаете, стервятники весьма опасные создания. Я не очень разбираюсь в их пищевых привычках, но однажды я слышал по радио удивительное описание…

Адам.Майкл, я — Сэм Пекинпа. Это пистолет.

Целится пальцем в Майкла.

Ты покойник.

Стреляет в Майкла.

Эдвард.Какая бессмысленная человеческая потеря.

Майкл.Как думаете, мы выберемся когда–нибудь отсюда?

Пауза.

Какая им может быть выгода держать нас в заложниках?

Пауза.

Моя мама не очень здорова. Она будет беспокоиться обо мне. Как думаете, они хотя бы сообщат ей, что я жив? Я понимаю, это, наверное, не слишком разумно — беспокоиться о матери, когда мы в том положении, в котором оказались, но я беспокоюсь, я очень беспокоюсь — я просто хотел бы знать, сказали они маме, чтобы не беспокоилась…

Адам.Сказали, я уверен.

Эдвард.Да.

Майкл.Да.

Пауза.

Трудно не беспокоиться, да же?

Эдвард.Да.

Майкл.Да.

Адам.Хорошо, что ты не боишься.

Пауза.

Майкл.Мы ведь можем просидеть здесь долго.

Пауза.

Адам.Это моя главная претензия к «Ганди». Слишком он долгий, этот фильм. Очень долгий.

Свет гаснет.

Адам тихонько покачивается вперёд и назад, напевая «Someone to Watch Over Me». Проснувшийся Майкл сидит, переводя взгляд с Адама на Эдварда. Эдвард спит.

Эдвард что–то бормочет во сне. Адам чуть слышно шепчет.

Адам.Мама и папа, мама и папа, мама, папа.