Элина Файзуллина - Алтарь судьбы

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? Государственные заботы не дают тебе отдохнуть. Выглядишь уставшей.

– Меня утомляют бесконечные балы. Признаюсь, они мне надоели.

Она провела взглядом по всему залу и почти шепотом заключила: «Бо́льшую часть всех этих людей я не знаю, но вынуждена улыбаться и делать вид, что рада их видеть. А они в свою очередь из кожи вон лезут, чтобы услужить мне. Это похоже на фарс. Так противно». Вздохнув, Екатерина снова искривила губы в широкой улыбке.

– Тебе стоит хоть на время перестать беспокоиться о других и подумать о себе, о своем здоровье.

– Ну что ты, Алексашка. Я так не могу. Это ведь ты у нас печешься только о своем благополучии, игнорируя остальных. Слышала, ты подыскиваешь мужа для дочери.

– Уже донесли. Хм.

– Об этом судачит весь Петербурх.

– Я радею о счастье Марии. Что тут плохого?

– Господи, Меншиков, перестань. Мне ты можешь не говорить всего этого. Я прекрасно знаю тебя и ход твоих мыслей. Из замужества своих дочерей ты попытаешься выжать все, что может пригодиться лично тебе.

В такие моменты меня сердила исходившая от нее всепроникающая ирония. Но за годы я привык не обращать внимания на ее прямолинейные выпады.

– Одно другому не мешает, не правда ли. Уж не забыла ли ты, как своими умелыми действиями свела Анну с ее женихом.

– Не сравнивай. Я не искала выгоды в этом браке для себя. К тому же Анна и Карл Фридрих влюблены друг в друга.

В этот момент нас прервала Дарья Михайловна, не сумевшая спокойно стоять в стороне, пока я беседую с ее мнимым врагом. После того, как Екатерина овдовела, моя жена снова стала отравлять мне жизнь периодическими сценами ревности. Мысль о том, что теперь нет никаких препятствий для того, чтобы мы с Екатериной сошлись, прочно утвердились в ее недалекой голове. Ее истерики порой доходят до абсурда. Дарья почти уверена, что я вхож в постель императрицы. Я бы хотел, чтобы это было правдой. Однако со смертью Петра Алексеевича мы с Екатериной стали лишь отдаляться. Я все меньше ощущаю себя нужным ей. Нет более радости в глазах этой женщины, когда она смотрит на меня. Она стала сильной. Мне нравилось опекать ее, когда она была беззащитной, простой девушкой. Теперь Катерина значимая персона. Она приобрела незаурядную выдержку и сильные чувства. Не всякий смог бы вынести все то, что пережила она. Моя маленькая девочка стала взрослой женщиной. Она со всем способна справиться сама. Ей больше никто не нужен.

– Екатерина Алексеевна, бал удался. Сегодня особенно весело, – подала голос Дарья.

– Благодарю, – уклончиво выдавила Екатерина.

Дарья вызывала у нее явное раздражение, это читалось в выражении ее лица, но моя супруга упорно отказывалась обращать на эту неприязнь внимание. Ей казалось, что пустые разговоры также привлекательны императрице, как и ей самой.

Хотя я стараюсь посвящать всю себя государственным делам, забот меньше не становится. Генералы каждодневно докладывают о нестабильной обстановке на Кавказе. Меня усердно стали убеждать в необходимости немедленно отправить туда военный корпус для того, чтобы мы могли приобрести некоторые персидские земли.

– Что вы думаете обо всем этом? – полюбопытствовала я во время неофициального ужина с приближенными. – Я ничего не смыслю в военной политике. Князь Долгоруков настаивает на том, чтобы я отправила его на Кавказ.

– Полагаю, стоит …, – начал было Меншиков.

– Персы сейчас не в лучшем положении. Turkarna 1 1 (шведск.) турки давят на них с одной стороны, а с другой они уничтожают себя сами, избирая непоследовательную внутреннюю политику, – перебил его мой зять, Карл-Фридрих.

Между мужчинами произошло ядовитое переглядывание, но никто не обратил на них внимания, и обсуждение продолжилось.

– Я всецело согласен с герцогом. Нам выгодно сейчас взять Персию под свой контроль, – добавил Петр Андреевич Толстой.

– А что же турки? Они не позволят нам беспрепятственно вмешаться, – колебалась я.

– Есть смысл подумать о создании союза против проклятых османов, – буркнул Меншиков.

– Глупости. Не думаю, что нас в этом хоть кто-нибудь поддержит, князь, – высказал Карл-Фридрих.

На переносице Александра Даниловича от возмущения образовались две глубокие складки. Он мгновенно покраснел и вот-вот готов был наброситься на молодого человека с порцией ответной колкости. На этот раз происходящее заметили все присутствующие. Атмосфера стала напряженной. Никто не решался прервать эту молчаливую полемику, рискуя перетянуть гнев князя на себя.