Кирилл Простяков - ПЁС

Над городом повисли серые тучи. Машина стремилась вперёд по опавшим листьям, по сырой дороге, по образовавшимся лужам, разбрасывающим воду под мокрыми колёсами. Ему осталось недолго, Руслан уже замечал где-то невдалеке опушку практически голого леса. Он съехал с трассы, повернул руль направо и поехал по широкой тропинке к назначенной цели. Руслан оттянул рукав и взглянул на свои часы. Без двадцати четыре. Он чувствовал, как скоро начнётся ливень, под который ему не слишком хотелось попадать, пускай он даже будет сидеть всё это время в машине. Дождь не прибавлял ему настроения.

Он заглушил мотор, сразу же повторно нажал на кнопку от багажа и оставил ключ в машине. Руслан встретил перед собой человека в дождевике с ярко выраженной грузинской внешностью. Рядом с ним находился фургон бежевого цвета. Руслан вышел, хлопнул дверью и поздоровался с этим человеком, быстро пожав тому руку.

– Как на посту? – спросил мужчина в дождевике.

– Нормально. Без происшествий. Однако нет никаких гарантий, что то же самое я проверну и в следующий раз.

– В смысле? – спросил мужчина.

Руслан подошёл к нему ближе.

– Впредь выбирай точки, где мне не придётся показывать ментам свою рожу и свои права. Да, разумеется, тебе же нет никакой разницы… Ведь не ты едешь со своим же товаром через посты, где находится больше десяти сраных ментов, которые могут захотеть проверить всё подчистую. Понимаешь?

– Я тебя понял, брат. Всё усёк.

– Отлично. Открывай багажник. И я тебе помогать это затаскивать не буду!

– Не волнуйся, – ответил мужчина. – У меня с собой ещё пару рук имеется.

Когда человек в дождевике открыл дверь своего фургона, из него вышло ещё двое. Фёдоров направил их к своему багажнику пальцем, а сам в это время вновь закурил. Когда двое подошли, они сбросили весь увиденный там хлам и подняли вверх крышку, скрывающую то, что находилось в багажнике на самом деле.

– Перевозить это дело нынче трудновато. А станет ещё сложнее. Слышал новости? – задал вопрос Руслан с сигаретой в губах. – В Осетии на посту ДПС какой-то долбоёб взорвал тридцать килограммов тротила. Сейчас хотят улучшить систему безопасности, расставить посты чуть ли не на каждом светофоре. Вот тогда будет сказка.

– А почему в России это делать? В Осетии же взорвали…

– Ты дурак? – посмотрел на него Руслан и вздохнул. – Можешь не отвечать, я уже понял.

– Да чёрт с ним, слушай! Скоро конец света, можно вообще больше ни о чём не волноваться.

– Ты веришь в эту хрень? – с удивлением спросил Фёдоров мужчину в дождевике.

– А ты, типа, нет? Майя же предсказывали. Думаешь, они просто так свой календарь сочиняли? Это же была высшая раса! Умнейшие люди!

– Всё, заткнись лучше, на нервы действуешь. Твои бредни уже и по телевизору слышать тошно. Забирайте всё побыстрее и сваливайте. Мне ехать пора.

– Ты в Новгород или…

– Нет, – перебил Руслан. – Здесь остаюсь. Ещё дела есть. Вы закончили там? – крикнул он двум другим в дождевиках.

– Да! Можешь закрывать! – сказали эти двое, сложив в свой фургон последний пакет.

Когда Руслан вернулся в машину, человек в дождевике передал ему деньги в белом конверте. Руслан спрятал их в карман под свою чёрную кожаную джинсовку и повернул ключ.

– Спасибо. Сам бы я с подобным не справился. Достать эту вещь несложно, а вот привезти для продажи – уже проблемно. Ты молодец. Хорошей дороги, Руслан.

– Ага. До встречи, – отмахнулся Фёдоров, не глядя тому в глаза, и повёл машину обратно на трассу.

– И… Кто этот человек?

– Я уже не помню его имени. Но все звали его Грузином. Сам он пускай и нерусский, однако болтал без малейшего акцента. Редкий случай. И это был четвертый его заказ.

– Кстати, а что они у тебя забрали?

– Из багажника? Да так… Вообще, – мне хотелось присесть в такую позу, чтобы голова не была опущена на подушку. Чтобы я лучше видел Владислава, – я перевозил не только пакеты с белым порошком. Просто в тот раз Грузину, видите ли, предложили отличного покупателя, который захотел встретиться с ним в Москве, а протащить его через посты он никак не мог. А сам по себе героин был не завсегдатай в нашей семье.

– Какой семье?

– Так мы себя называли. Семья, что-то вроде этого. Тот, кому я подчинялся, хотел, чтобы каждый его рабочий считал таких же, как и он, своими братьями. Не по крови, но по общему делу.