Алиса Муррано - Чудовищный капкан поместья Фловерфилд

Мистер Фловерфилд вздохнул и ушел глубоко в свои мысли. Джоанна погрузилась в свои, но тут мужчина неожиданно продолжил, как бы воспрянув духом:

– Мисс Джоанна! Я никогда не буду требовать от вас невозможного! Не буду ждать, что вы вашими силами сгладите все несовершенства. Ваша задача состоит лишь в том, чтобы дети стали вести себя хотя бы чуточку благопристойней, прилежно учились… Мне бы хотелось, чтобы вы развили в них чувство прекрасного и тягу к знаниям. Да, и я надеюсь, что вы поможете привести в порядок их одежду. Возможно, им понадобиться новый гардероб. Джудит никогда не следила за этим – признаться, она сама одевалась как попало. А моя Амелия немного упустила этот вопрос, полагая, раз мы живем на болотах в уединении, то не стоит пока тратить усилия на внешний лоск. Этот лоск, по ее словам, улетучился бы в миг после пары-тройки прыжков в саду и лесу.

Дети оказались даже запущенней, чем предполагала Джоанна. Селестина бегло читала, но ее подчерк был просто ужасен. Ее не интересовали книги и истории, которые Джоанна старательно выискивала и старалась читать с выражением, вдохновенно. Она не могла сидеть ровно, все время растекаясь по парте, и казалось, что никак не может справиться со своими руками, которые не давали ей покоя. Когда Джоанна обращалась к ней с просьбой коротко пересказать услышанное, девочка безмолвно таращила глаза с таким невыразимым безразличием и скукой, что у Джоанны сжималось сердце и пересыхало в горле так, что, казалось, она сама потеряла дар речи. К слову сказать, в этом доме девушка все время мучилась невероятной и незнакомой ей доселе сухостью во рту. Ей приходилось пить много воды, но это не всегда помогало.

Герберт был способен к математическим наукам – он прекрасно считал. Писать он пока не мог, но знал буквы, и Джоанна решила, что как раз сейчас хорошее время для того, чтобы обучить мальчика письму. Правда, Герберт был невероятно упрямым, все время спорил и доказывал обратное по любому поводу – казалось в него вселился бесенок противоречия. Но это все равно было не так страшно, как притупленная черствость сознания Селестины, сквозь которую, казалось, невозможно было проникнуть никакими средствами.

Маленький Эдгар оказался самым благодарным учеником – ему явно не доставало тепла и нежности. Он с удовольствием слушал сказки, старался заучивать стишки и скороговорки. Он почти сразу привязался к Джоанне и, когда она не была занята, ходил за ней попятам, крепко захватив маленькой ручкой краешек ее рукава или платья. Внимание малыша успокаивало Джоанну.

* * *

Девушка никак не могла отделаться от ощущения, что ее окружает туман лицемерия и ненастоящих чувств. Она все время боролась с собой, убеждала себя, что это ее фантазии, и не стоит придавать им слишком много значимости. Первый и даже второй взгляд могут оказаться обманчивыми.

Джоанна почти всегда пребывала в состоянии из-за опасения сделать что-либо не так. Это была ее первая работа. И у нее не было поддержки мудрой и доброй по отношению к ней женщины – она привыкла к обволакивающей заботе и вниманию Миссис Трамель и теперь чувствовала себя покинутой, одинокой, а часто и вовсе беспомощной.

Одно хорошо – ей не приходилось слишком часто общаться с Мистером Фловерфилдом, который вызывал в ней необъяснимое отторжение. Ей все время казалось, что существует бескрайняя пропасть между тем, что он говорит, и тем, что он думает на самом деле. Уильям Фловерфилд регулярно отправлялся куда-то верхом, а иногда и в двуколе вместе со своим Джо, который, как успела понять Джоанна, принимал активное участие в управлении поместьем и часто выполнял всевозможные поручения Эвелин (по совместимости она была еще и экономкой), а часто и самого хозяина дома. Пыл Сэра Фловерфилда в отношении воспитания детей и надзора за их успеваемостью быстро угас, когда он увидел, что гувернантка справляется и проявляет твердость, не выходя при этом из себя и не теряя доброго чувства к вверенным ей подопечным.

Единственное – Мистер Фловерфилд настаивал на совместном и ежедневном с Джоанной чаепитии. И это могло быть не только время второго завтрака, но и любое другое – в два, три или пять часов. Даже, если у гувернантки были в это время уроки с детьми, она была вынуждена прерваться и провести вместе с Сэром Фловерфилдом не менее сорока минут. Иногда он вовлекал ее в активную беседу (не о детях, а просто о чем-нибудь ему интересном), но чаще чаевничал молча и так сильно погружался в свои размышления, что и вовсе забывал о том, что он здесь не один и начинал шумно прихлебывать, не осознавая шероховатостей своих манер. Он машинально подливал чай себе и Джоанне, и обычно девушка выпивала не меньше трех чашечек. Для нее это было чересчур, но она не могла отказаться из вежливости. И потом было бы странным, если бы она просто сидела за столом со сложенными на коленях руками и ничего бы не делала. А так чай был хоть каким занятием, которым она могла занять себя во время этого странного застольного ритуала.