Лилия Каширова - Агент КГБ и другие истории. сборник

– Что такое? Не померла ли? – закричал начальник тюрьмы все еще, стоявший на крыльце. Он быстро вбежал в дом, но почти сразу же выбежал оттуда, его просто выгнали. Выбежал счастливый, громко крича:

– У меня сын, сын родился! Богатырь!!!

Через пару дней бабушку Агафью прямо из дома начальника тюрьмы увезли на телеге к себе в деревню. На прощанье тот сказал:

– Ну, бабка, если будут обижать, сразу ко мне, заступлюсь, спуску не дам!

А в деревне по прежнему шептались: «Ну, разве не колдунья? Смотрите, из тюрьмы аж на телеге привезли!»

P.S. Вот такая у меня была прабабушка!

– Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где находится рай? Не знаете? Ну, конечно, же не знаете! А вот я знаю и вполне определенно могу сказать, рай – это Франция. Рай для меня – это, когда я счастлива, раскованна и испытываю легкость и комфорт, глядя на других людей, или общаясь с ними. И легкой, прозрачной вуалью подобного настроения и состояния покрыто все кругом во Франции.

Слушать французский язык – это такое наслаждение, что я все время пытаюсь открыть рот и сказать что-то на этом непонятном и родном языке, но, к несчастью, не имею никаких способностей к французскому, так обидно!

И, думая об этом, я сижу на автобусной остановке в Гренобле, направляясь в аэропорт. Выходной, раннее утро, на остановке я одна, и только из окон дома напротив кое-где видны черноволосые, кудрявые головы арабских мужчин, сидящих у окон и беззастенчиво рассматривающих меня, больше рассматривать некого.

Арабов во Франции много, и это у них, мужчин, такая работа – сидеть и смотреть из окна, и делают они это с большим интересом. Но я не обращаю на них внимания и думаю о своем.

Некоторое время спустя, подходит и садится рядом со мной на скамейку мужчина и что-то спрашивает у меня на милом моему сердцу французском языке. Я ничего не понимаю, но решаю быть вежливой и поддержать беседу.

– Оui, ene effet. Да, действительно, – отвечаю я ему медленно, с расстановкой, не спеша. Вроде бы, как слушаю его и поддакиваю ему.

Поворачиваю голову, мужчина – араб, но это не меняет моего настроения, поскольку он мило говорит по-французски.

Черноволосые головы в окнах напротив немного напряглись, и в глазах появились искорки интереса. Но мне было не до них, я пыталась схватить хоть что-то из тех фраз, что он начал быстро говорить мне. Но я ничего не понимала. Он начал махать рукой в сторону того здания, где я жила и откуда пришла.

Я решила, что он спрашивает меня о том, что живу ли я там. Радостно улыбаясь тому, что наконец-то я догадалась, о чем идет речь, я с веселыми интонациями ответила ему:.

– Оui, ene effet.

Он придвинулся ко мне поближе, кудрявые головы напротив застыли, как бы в ожидании чего-то… Но я же не в лесу живу… Я в Европе… Я прореагировала на все это спокойно. Он опять начал говорить мне что-то непонятное и поднял два пальца, показывая в сторону моего дома… Все ясно! Он спрашивает живу ли я вдвоем. Ура!

– Pas deux, une, не двое, одна!

Я поднимаю один палец. Он кладет руку мне на колено и тогда до меня доходит, что взаимопонимания не было. Чувство счастья и удовлетворения разлилось по всем лицам напротив. Появилось ощущение, что сейчас они все сюда прибегут.

Молниеносно сообразив, я выдала мою коронную фразу:

– Je suis russe! Я русская!

Араб быстро отскочил от меня подальше и встал, сохраняя дистанцию, протянул мне руку, пожал мою и что-то говорил и говорил мне с большим уважением, я различала слова: Ленин, Москва, Революция. Он так и стоял на расстоянии пока не пришел автобус…

Гренобль 1998

Да, верно! Люблю танцевать, танцевать по ночам! Когда уже все дела сделаны, все мировые новости, особенно про Украину, прочитаны и надо от всего очиститься и хочется позитива, позитива! Включаю, например, Аллегрову, поет очень темпераментно и музыка всегда ритмичная. А я танцую, танцую, счастливая и радостная, две мои собачки с удивлением смотрят на меня. Танцы могут начаться в любое время с 12 до 3-х ночи.

Ах, Аллегрова и Крутой так зажигательно поют «Незаконченный роман». А я танцую, увлеченная и очень счастливая, несмотря на грустные слова песни. «А сколько же незаконченных романов было у меня?» – думаю я. «Неважно!» Главное я счастлива сейчас и без всяких романов.

А вот пошли потрясающие «Свадебные цветы». Тут уж я стала выделывать невообразимые па, быстро двигаясь из одного конца комнаты в другой, увлеченная мелодией. Господи! Какое счастье танцевать вот так по ночам под замечательное пение Аллегровой. Никто и ничто не мешает полноте твоего счастья! А какие же у меня были свадебные цветы? Обидно, но не помню. Помню огромное количество гостей, помню свое красивое кружевное свадебное платье. А цветы не помню… Но грустить не стоит. Наконец, она запела «Бабы-стервы». «Это верно, все мы стервы», – думала я с восторгом о себе. Хорошо вот так наедине с собой потанцевать и повспоминать некоторые эпизоды из своей жизни.