Евгений Бороховский - Три Толстяка 2.0

Шеф:Возможно. Хотя слово «сквалыга» означает жадину… Ну не важно. Что было потом?

Тибул:Потом! Потом была замечательная история! Когда я вышел на площадь Звезды, меня узнали. Какой-то мерзавец попытался меня схватить и громко звал гвардейцев. Гвардейцы прибежали, была погоня, перестрелка… Я едва спасся — подвернулся случайный экипаж, и кучер оказался порядочным человеком: он не только увез меня от гвардейцев, но и привез в нужное место. Ну то, где начинается подземный ход, о котором говорилось в вашем письме.

Шеф:А знаете, как историю вашего побега описывают слухи?

Тибул:Уже пошли слухи? И что говорят?

Шеф:Говорят, что маэстро Тибул смело пришел на площадь Звезды, где его узнал некий наемный силач, который попытался схватить Тибула, но, естественно, был побежден. Тогда он позвал на помощь гвардейцев. Целая рота бросилась на Тибула, но тот сначала отбился от пары десятков, затем забрался на канат, натянутый под самым куполом площади, нашел в куполе окошко, выбрался через него и скрылся.

Тибул:Окошко в куполе? Выбрался?.. Пожалуй, лет двадцать назад я бы такое мог вытворить. Наверное. Но сейчас… Впрочем, народ, как всегда, мудр. Так гораздо красивее.

Шеф (со вздохом): Что актеру хорошо, то продюсеру смерть… Вы бы знали, сколько хлопот стоило не допустить, чтобы гвардейцы вас догнали! А кучера надо будет премировать, хорошо поработал…

Тибул:Так это все была инсценировка?

Шеф:Странный вопрос от великого артиста. Ну вы же знаете — «весь мир театр»… Впрочем, лично мне больше нравится парафраз «весь мир бардак, а люди в нем клиенты».

Тибул:Милостивый государь!

Шеф:Не обижайтесь. При моей работе, если не смеяться над всем, то с ума сойдешь.

Тибул:Вы — здешний шут?

Шеф:Хуже. Я — шеф службы информации и член комитета национального спасения. «Толстяк», говоря по-народному. Полагаю, ваш друг доктор рассказал вам, что толстяки не так уж толсты?

Тибул:Да, это я уже знаю. Но мне не нравится, что вы делаете посмешище из меня.

Шеф:Боже упаси. Я вас очень уважаю, как мастера сцены. А ваше участие в мятеже… Можно понять. Это ведь тоже — спектакль. Художнику рано или поздно становится тесно даже в самых просторных рамках…

Тибул:Опять смеетесь! Вы полагаете, что я вышел на трибуну из тщеславия? Нет! Мало кто понимает, что артист — это не ремесло, это призвание, больше того — миссия! Мы несем народу высокие истины и истинные ценности. Плох тот артист, который просто барабанит текст, написанный кем-то другим. Мы проживаем наши роли! И если твоя роль требует, чтобы ты покинул театр и вышел на площадь — надо покидать и выходить!

Шеф:Потому как миссия? Потому что сцена всегда на метр выше зала?

Тибул:Да! И нечего тут иронизировать. Один молодой талантливый поэт, трагически погибший в годы смуты, написал об этом прекрасные строки (декламирует) :

Шеф:Прекрасно. Только где же концовка? Там ведь еще две строки:

Обидно, знаете ли. Я весь этот стишок писал ради последних двух строчек, а вы…

Тибул (возмущенно) : Милостивый государь!..

Шеф:Маэстро, успокойтесь. Имя «молодого талантливого поэта», которое стоит на обложке — Атаульф Балт. Если бы вы спросили у вашего друга доктора Арнери, он бы рассказал, что так звали предводителя западных готов, основавшего Тулузское королевство. Я в студенчестве занимался готской историей. Вот и вспомнилось, когда вздумал издать сборник своих юношеских вдохновений.

Тибул:Не может быть…

Шеф:Быть может всякое. Впрочем, отчасти вы правы. Тот двадцатилетний юноша, который кропал романтические вирши, был до умопомрачения честолюбив и бредил театром, действительно погиб в годы смуты. Он никогда не смог бы стать шефом одиозной службы информации и ненавидимым всеми «толстяком», старательно охраняющим свою анонимность. Царствие ему небесное (со вздохом) , глупенькому. И давайте отложим беседы о литературе и театре — есть темы посвежее. Как вы думаете, зачем мы вас позвали?