Дон Нигро - Мандельштам

МАНДЕЛЬШТАМ. Надежда – неисправимая оптимистка. Она всегда находит возможность упомянуть самоубийство в наших разговорах, чтобы я наконец-то понял намек. Самоубийством она одержима точно так же, как ты – Сталиным.

НАДЕЖДА. Я думаю, это оружие, которым можно будет воспользоваться, если ничто другое не поможет, чтобы лишить их удовольствия убить нас. Я бы предпочла умереть вместе, а не по одиночке. А ты – нет?

МАНДЕЛЬШТАМ. Если на то пошло, я бы предпочел перенестись сейчас во Францию.

НАДЕЖДА. У тебя был шанс уехать во Францию, но ты по своей глупости предпочел остаться. И теперь посмотри на нас. Сидим здесь, пьем чай и планируем свое самоубийство.

МАНДЕЛЬШТАМ. Если мы покончим с собой, это может напугать их до такой степени, что они начнут лучше относиться к некоторым писателям. Я не готов брать на себя такую ответственность.

ПАСТЕРНАК. Может, прекратите? Я не хочу сидеть и слушать, как вы спокойно обсуждаете собственные самоубийства.

МАНДЕЛЬШТАМ. Думаю, Борису обидно, что его не хотят брать в компанию.

НАДЕЖДА. Так мы можем уйти и втроем. Борис – первый.

ПАСТЕРНАК. Шутить тут не о чем.

МАНДЕЛЬШТАМ. Поэтому мы и шутим об этом.

ПАСТЕРНАК. Но вы не шутите.

НАДЕЖДА. Я – нет. Насчет Мандельштама не знаю. Ты шутишь, Осип?

МАНДЕЛЬШТАМ. Не знаю. Почему бы нам не позвонить Сталину и не спросить, шучу ли я? Товарищ Сталин знает все. Но прелесть в том, что нам не обязательно звонить Сталину, чтобы пообщаться с ним. Достаточно ясно и отчетливо говорить в цветочный горшок. Уши товарища Сталина даже больше, чем его усы.

ПАСТЕРНАК ( ему не по себе от такого поворота разговора ). Господи! Посмотрите, который час. Мне давно пора уходить.

МАНДЕЛЬШТАМ. Да, Борис. Мы знаем, что ты хочешь купить веревку и повеситься. А может, тебе будет достаточно прочитать последнюю «Антологию советской поэзии», чтобы уморить себя скукой.

НАДЕЖДА. Нет, Осип. Мы категорически против пытки.

ПАСТЕРНАК. Я действительно думаю, что такие разговоры… контрпродуктивны.

НАДЕЖДА. Да, конечно, ты лучше знаешь, о чем мы должны говорить. В конце концов, это ты пишешь стихи, в которых называешь Сталина гением.

МАНДЕЛЬШТАМ. Надя…

НАДЕЖДА. И не начинай извиняться за него. Ты не пишешь стихи о Сталине. Как он может это делать? Как это может делать человек с каплей самоуважения?

ПАСТЕРНАК. В этих стихотворениях есть ирония. Осип мог бы делать то же самое, не компрометируя себя. Но он не делает. Продолжает проявлять неповиновение. Это безумие.

МАНДЕЛЬШТАМ. Какое неповиновение? Я просто не хочу писать мусор.

ПАСТЕРНАК. Так ты считаешь, что я пишу мусор?

МАНДЕЛЬШТАМ. Если бы я попытался писать стихи, восхваляющие Сталина, в результате получился бы мусор. Иронический мусор все равно остается мусором. Ты – другой поэт и другая личность. Ты можешь одновременно шагать с двух сторон забора и в этом преуспеваешь. А я совершенно на такое не способен.

ПАСТЕРНАК. Как ты можешь знать, не попытавшись?

МАНДЕЛЬШТАМ. А чего пытаться? Тратить время, производя дерьмо для дебилов? Жизнь слишком коротка.

ПАСТЕРНАК. Твоя жизнь станет еще короче, если ты и дальше будешь оскорблять Сталина.

МАНДЕЛЬШТАМ. Я никого не оскорбляю.

ПАСТЕРНАК. Ты его не хвалишь. Это уже оскорбление. Так ли тебе трудно написать маленькое стихотворение о Сталине? Чуть похвали его, скажи о нем что-нибудь хорошее.

МАНДЕЛЬШТАМ. Что хорошего можно сказать о маниакальном убийце?

( Пауза. ПАСТЕРНАК и НАДЕЖДА нервно оглядываются, понимая, что разговор совершенно вышел из-под контроля ).

ПАСТЕРНАК. Думаю, скоро пойдет дождь.

НАДЕЖДА. Как, по-твоему, Осип, пойдет дождь?

МАНДЕЛЬШТАМ. Да, давайте сменим тему. Не дай нам Бог сказать что-то правдивое, когда кто-то может нас услышать. И кто-то всегда слушает. Заходя в комнату, я обязательно здороваюсь с вешалкой для шляп и подставкой для зонтов, потому что знаю: они меня слушают. Я веду долгие разговоры с унитазом, потому что прекрасно понимаю: это то самое место, где эти люди чувствуют себя наиболее комфортно, плавая в компании прочего говна. Всем привет! Привет, глупые говняшки! Я надеюсь, сегодня слышимость отличная. Если вы передадите ему все, что я сказал, возможно, товарищ Сталин подарит вам на день рождения пару новых яиц.

НАДЕЖДА ( теперь серьезно встревоженная ). Думаю, ты прав, Борис. Определенно пойдет дождь.

ПАСТЕРНАК. Пахнет дождем. Так что мне точно пора.

МАНДЕЛЬШТАМ. Да, Борис. Почему бы тебе не спрятаться от него в своем уютном кабинете с красивым столом? Возьми лист плотной кремовой бумаги, обмакни перо в чернильницу и отличными черными чернилами напиши очередное стихотворение о гении Сталина.