Ирина Григорьева - Пропащая

Как же я ненавижу и одновременно люблю эти моменты. Кажется, что я рождаюсь заново. В муках и бесконечных схватках вылезаю из чёрного нутра жизни.

Каждый раз, проживая первый день после запоя, я жду чего-то нового. Вот роды разрешатся, и теперь всё пойдёт по-другому. Но это «другое» не наступает, и через пару недель я с маниакальной настойчивостью снова провожу эти экзекуции над собой.

Передо мной возникает дымящаяся кружка.

– Пей. Поможет очухаться.

И я пью, чувствуя, как с каждым глотком по телу растекается тепло. Вот оно попадает в желудок, и он сжимается в благодарности, вот тепло достигает печени, и она, наоборот, разжимается как губка, которая после использования принимает свои естественные очертания.

Сердце… Бедное моё сердце, как же ты вымоталось за эти дни. Стучало, замирало, билось, колотилось, снова замирало. Я чувствую пульсирующий комок в груди. Меня бросает в жар. Как же это приятно.

Но это состояние длится секунды. И опять всё сжимается внутри. Понадобится ещё пара дней и ночей крепкого сна, прежде чем мысли начнут потихоньку собираться в подобие логических цепочек, и я начну соображать.

– Я договорилась с клиникой, – прерывает мои размышления мать. – Поедешь туда через три дня. Это не обсуждается.

– Да пошла ты!

Но она не обращает внимания, круто разворачивается на пятках и скрывается в глубинах коридора.

Я подпираю голову руками и снова фокусируюсь на происходящем за окном.

В голове прыгают мысли.

Надо.

Нет, не надо.

Надо.

Зачем?

Клиника.

На год?

Куда? Что там делать?

Удивительно, но в тот момент меня абсолютно не интересует, а что будет через год. И выдержу ли я вообще такой срок.

Потом я принимаю таблетку и ложусь в кровать. Засыпаю…

Просыпаюсь глубокой ночью.

Дом пустой. Тихо и страшно.

Бегаю по комнатам и зажигаю свет. Врубаю телевизор…

Пробую открыть входную дверь – закрыта на ключ. Искать его нет смысла…

Иду к кровати. Мозги по-прежнему расплавлены.

Всё происходящее позже ускользает из памяти.

Вроде был душ. Мою голову шампунем, но смывать его боюсь. Каждый раз, когда вода льётся на меня сверху, я задыхаюсь от страха. Ноги подкашиваются.

Плевать.

Кое-как вытираю голову полотенцем и бегу в кровать.

Мать что-то орёт. Она снова здесь. Ах, да. Она ещё утром прискакала.

Под одеялом потихоньку согреваюсь и снова проваливаюсь в сон…

Мы едем долго. Я полностью открываю окно. Ветер треплет волосы, частички пыли то и дело попадают в глаза.

Больно, но… Безразлично…

Меня раздевают. Осматривают. Щупают. Заставляют пописать в какую-то баночку, а потом я долго сижу на кушетке. Мы кого-то ждём.

Безразлично…

Кто-то орёт над головой. Спрашивает, зачем я приехала.

Поднимаю глаза.

Он смотрит, а мне страшно. Что он хочет от меня? Всё как во сне…

Отвечаю ему, и вдруг становится смешно от всего происходящего. Так смешно, что сейчас начнётся истерика.

Мать бегает по комнате, а он пишет и пишет. Что он там пишет? Вот уходит. И я подмигиваю ему, сама не знаю зачем. Просто безразлично…

Потом что-то говорит мама. Я слегка прикасаюсь губами к её щеке, поднимаю дорожную сумку. Что она туда напихала?

Меня куда-то ведут. Плечо тянет от тяжёлой ноши. Кое-как поднимаюсь на второй этаж.

Вот комната. Какие-то девчонки, что-то говорят, бегают вокруг меня.

Вопросы. Вопросы…

Безразлично…

Весь день меня водят по каким-то кабинетам. Я подписываю какие-то бумаги. Потом со мной разговаривает симпатичная девушка, на вид немногим старше меня. Задаёт вопросы.

Отвечаю, что попало…

Потом меня отводят в какой-то сад, где смешная женщина с пергидролевыми волосами опять даёт мне какие-то бумаги, а потом вручает пачку семян и отправляет на грядки.

Потом какое-то непонятное собрание, где все обсуждают прошедший день.

Потом ужин…

И наконец я остаюсь в палате одна. Мои соседки куда-то убежали.

Безразлично…

Потом мне дают таблетку, и я засыпаю…

Открываю глаза от яркого света. Соседки по комнате уже соскочили и одеваются, весело переговариваясь.

– Ты вставай давай, – орёт одна из них. – Опаздывать нельзя. Час на уборку и чтобы привести себя в порядок. Потом завтрак. Давай. Давай. Поднимай зад, алкоголичка. – И начинает весело ржать.