Ирина Григорьева - Пропащая

– Не знаю. Лечиться… Наверное…

– Понял, – снова отчеканил я и отошёл от неё.

Её мать стала задавать мне вопросы. Я старался отвечать уклончиво и резко. А через десять минут, заполнив нужные бумаги, выдал на ходу заготовленную фразу о том, что мы поможем ей, если она сама этого захочет, и повернулся, чтобы уйти, но на прощание всё-таки бросил взгляд на девушку.

Анна – как я узнал из документов – подмигнула мне и отвернулась.

Я хмыкнул, мол: «Здесь и не таким пытались удивить…» – толкнул плечом дверь и тут же забыл о произошедшем.

Ну здравствуй, дорогой дневник. Вот наконец я решилась тебя завести…

Здесь, в клинике, нас просят вести ежедневные записи своего настроения. Этакий мониторинг чувств. Их потом читает психолог. Но всё там, к сожалению, не напишешь, поэтому я решила начать свой собственный дневник, недоступный никому.

Правда, я ещё не придумала, куда буду тебя прятать, но уверена, что найду выход.

Дорогой дневник, я даже не знаю с чего начать, так много хочется тебе рассказать. Я в Центре всего пару недель, а уже столько всего произошло. Но, наверное, правильней для самой себя рассказать всё по порядку…

Меня привезла мама. Она очень верно выбрала время, застав меня после очередного запоя, чуть ли не за шкирку притащила сюда.

В тот день мне было плохо, как никогда раньше. Обычно мои загулы длятся не более четырёх дней, но в тот раз я превзошла саму себя и не просыхала больше недели.

Помню, меня капали. Мать притащила врача на дом. Я проваливалась в какой-то кошмар и сквозь болезненный туман в голове слышала, как доктор предлагает ей отправить меня в какое-то учреждение, где я проведу по крайней мере год.

Год…

Год. Год…

Это слово бьёт в мою голову изнутри тяжёлой гирей. Я хочу возразить, я даже делаю это, но, как оказалось, эта истерика только в моём воспалённом мозгу.

В тело тыкают иголки, а в рот запихивают горькие пилюли. Я захлёбываюсь водой, но пью. Потом забываюсь кошмарным сном.

Мне снится это ужасное заведение: мрачное здание с решётками и медсёстры с огромными шприцами. Они привязывают меня к кровати, держа своё орудие в зубах, а потом без разбору втыкают в моё тело иглы. От каждого прикосновения стального жала я чувствую невыносимую боль.

А в голове по-прежнему стучит.

Год…

Год. Год…

Я просыпаюсь в поту, кровать мокрая, словно на неё вылили ведро воды. Меня бьёт мелкая дрожь. Воспалёнными ноздрями улавливаю какой-то запах. Еда… Желудок сводит судорогой.

С трудом спускаю ноги с кровати и направляюсь в сторону кухни.

Мать говорит с кем-то по телефону. Не могу разобрать, о чём идёт речь, но, видимо, что-то важное.

Иду мимо ванны, дверь открыта, и я инстинктивно поворачиваю голову в тёмную дыру.

Вдруг вспыхивает яркий свет. В мозг врезаются тысячи стрел. Зажмуриваюсь, а открыв глаза, вижу, что на меня смотрит старуха. Растрёпанные, слипшиеся на концах волосы на её голове напоминают парик Медузы Горгоны. Из-под одутловатых век глядит злость. Глубокие морщины залегли в уголках её губ. Завершает картину огромное красное пятно на подбородке. От увиденного передёргивает.

– Как видок? Нравится? – доносится до сознания.

Значит – это я?!

Мать смотрит, не скрывая насмешки. Она всегда это делает, а если я не встаю с кровати, то услужливо подсовывает зеркало и тычет им в лицо. И ещё истерично смеётся. Вот и сейчас неожиданно врубила свет в ванной.

– Отойди.

Я не дожидаюсь дальнейших реплик и с силой отодвигаю её со своего пути.

Пройдя на кухню, я тут же бросаюсь к крану и наливаю полный стакан воды. Залпом выпиваю, и желудок тут же выворачивает наизнанку. Свернувшись пополам, медленно оседаю на пол. После рвоты сил стоять нет.

– Сколько я спала?

– Часа три.

Я смотрю в окно, силясь сфокусировать свой взгляд хоть на чём-нибудь, но это получается только тогда, когда один глаз зажмурен.

В голове пусто и тяжело одновременно. Тело начинает замерзать, и пот, всё ещё струившийся по спине, становится холодным.

Трясусь…

– Чай с лимоном будешь? – Мать смотрит куда-то в сторону.

Я киваю. На душе становится муторно.

В голове мелькают какие-то картинки из прошедших дней. Ледяной рукой сердце сдавливает страх. Хочется провалиться сквозь землю.