Татьяна Шевченко - Богова делянка. Повесть

Я отправился в школу. И настроение мне не испортила даже контрольная по истории в форме ЕГЭ на последнем и единственном уроке, на который я попал.

Говорят, что ЕГЭ – это проще, чем устный экзамен. А я думаю иначе. Когда тебя натаскивают на ЕГЭ, тебя натаскивают на что – то общее для всех. А в устном экзамене ещё пойми, что в голове у препода и что он хочет видеть в твоём выступлении. Не, я так просекать не могу, поэтому лучше уж спокойно сесть и написать, как учили. Но там тоже нужно учить. И не так-то это легко, выучить именно то, что хотят видеть господа в Москве. Особенно если ты – ученик обычной школы и учат тебя не то что спустя рукава – даже пальто не снимая и в класс не заходя.

Уже протянув историчке лист, я вдруг хлопнул себя по лбу.

– Елена Николаевна, можно ещё десять минут? Я вспомнил правильные ответы.

– На ЕГЭ тоже будешь просить? – фыркнула историчка и указала мне на дверь. Молодая, только после института, красивая, и потому вредная.

Пришлось выйти.

– Ну и? – спросил меня Алик, который написал раньше и теперь болтался в коридоре, как в проруби. – Как оно, Орешек? или не какано?

Дрон, стоявший рядом, захихикал.

– Остряк, – буркнул я. – На четвёрку.

– Инфа, она сотка?

– Сто тридцать.

– А чё такой расстроенный?

– Так в вышку же хочу. Сто раз тебе говорил, – я потёр лоб.

– В вышку он хочет. Я учу, и ты учи. Какой он был, твой вариант?

Ответить я не успел: из кабинета вывалился Грива, и рожа у него была предовольная. Мы переглянулись.

– Грива, как оно? – спросил Алик.

– Или некакано? – ехидно добавил Дрон, за что Алик сунул ему под нос кулак. Но Грива широко улыбнулся.

– Файв, мужики!

И, напевая, попёр вниз – явно в столовую.

Мы снова переглянулись, и мужики помчались за Гривой. А я остался ждать Джоджо. Бурчать же будет, что его игнорят.

Но следующей вышла из двери Кристина. Вышла – и остановилась, пытливо глядя на меня.

А я и забыл о ней совсем. С мамой и с историей я… А Кристина стоит и смотрит! Почти как позавчера, и… что сказать, что сказать?

– Здравствуй, – сказал я, не соображая, что мелет мой язык.

– Привет.

– Хочешь, я провожу тебя до дома?

Она улыбнулась, кивнула и изящно заправила чёлку за ухо. Сердце бухнуло, реальность на миг расплылась.

Я взял у неё сумку – довольно лёгкую, как будто Кристина носит в ней только ручки и одну-две тетрадки. Тут же следом принял пакет и понял, куда она складывает всё.

Мы вышли в погожий день. Я первым спрыгнул с лестницы на землю и подал Кристине руку, помогая перепрыгнуть через лужу у подножия. Её туфельки прочно встали на асфальт, попирая серость и разруху. Я сделал чему-то в её внешности комплимент, и Кристина, мило покраснев, что-то ответила. Я сказал что-то ещё, и она засмеялась. Я понял, что ответил невпопад.

У школьной площадки стояли мусорные контейнеры – со всем причитающимся набором запахов и пятен на асфальте. Вокруг суетились голуби, бычили друг на друга, топорщили перья – просто мелкие комки зла. Ругались из-за остатков пролитого на асфальт – то ли супа, то ли блевотины.

Кристина при виде них сморщилась.

– Ты чё, не любишь голубей?

– Нет, – сказала она. – Представь себе. Я в паблике «Сны трёх разумов» читала, что во Франции их называют летучими крысами. И я согласна. Ты посмотри на них!

Я облегчённо рассмеялся и признался:

– Тоже их не люблю! Вся грязь от них, разносят. Но мамка приручила одного, пришлось смириться.

– Я очень сочувствую. Я бы очень поругалась с родителями, если бы они надумали приручить голубя. Но к счастью, они не создают таких проблем!

– С мамкой только поругайся. То есть, когда в быту – нормально, а когда дело касается её идей – это бедствие. Обижается, потом не появляется дома неделю.

– Это же хорошо. Я бы обрадовалась: целую неделю дома одна! Хотя… деньги на жизнь она тебе оставляет?

– Кристина, ты такая разумная, – восхитился я. Её лицо помрачнело.

– Ты роффлишь?

– Нет… нет! Это редкость. То есть, чтобы человек думал наперёд, просчитывал варианты и не нужно бы было думать за него. Я почти не встречал.

– Что ты! Это совсем не редкость. У нас в семье все представители такие. Прадедушка был начальником на заводе, а дедушка – предпринимателем. Благодаря ему у нас есть предприятие. Жаль лишь, что из Азеренова им не удалось вырваться.

– А у нас только кладбище, – нервно засмеялся я. Она пожала плечами.

– Кладбище тоже нужно всем! Пришли.

Я поднял лицо к голове надвинувшейся на меня десятиэтажки – и тут же оглянулся на Крис. Она протянула руку, и я как дурак хотел было пожать её, но в последний момент меня остановило то, что у меня в руке её пакет, а на плече – сумка. Я отдал их Кристине, и мы попрощались. Я смотрел, как она стремительно взлетает по короткой лесенке, мелькают обтянутые джинсами ножки. Она так же быстро набирает код и исчезает за дверью.