Юджин О’Нил - Луна для пасынков судьбы

Хоген (жалким голосом.) Неправда. Дело совсем не в этом.

Джози. Ты видел, как я обижена, что он заставил меня ждать, и этим воспользовался. Ты воспользовался всем, что про меня знал… О, ты это ловко сделал! Можешь собой гордиться… Ты знал, что Джим мне скажет, какое это вранье насчет фермы, но дело будет уже сделано. Что ты заставил меня его позвать, напоить, напиться самой, чтобы потерять всякий стыд… Рассчитывая, что когда я узнаю правду, то полюблю его еще больше и захочу ему еще больше угодить? Не говори, что ты всего этого не задумал заранее, ты ведь хитрая бестия! Да и почему бы, по-твоему, ему на мне не жениться? Если бы он овладел мной и узнал, что я девушка, – тут ты уповал на его честь, на его раскаяние! На то, что он меня по-своему любит и предложит мне выйти за него замуж. Ты рассчитал, что все равно это его здесь не удержит. Он вернется в город, и поминай как звали. Но деньги есть деньги, и, когда он погубит себя до конца, я буду законной вдовой и получу все, что от него останется.

Хоген (жалким голосом). Неправда. Дело совсем не в этом.

Джози. Да чего мне с тобой говорить? Теперь все кончено. Я скажу тебе только одно, отец: я сегодня отсюда уйду, как ушли мои братья. Живи один и плутуй сколько душа просит.

Хоген (помолчав, медленно). Я знал, что ты рассердишься, но я надеялся, что ты будешь счастлива и тебе будет все равно, как…

Джози (словно она его не слышала, глядит на небосклон, где на востоке запылала заря). Слава Богу, вот и заря пришла на землю. Пора. (Хогену.) Ступай в комнату и посиди там, пока он не уйдет.

Он жалобно пытается что-то сказать, но, передумав, покорно проходит на цыпочках мимо нее по ступенькам и тихонько прикрывает за собой дверь.

(Глядит на Тайрона, лицо ее смягчается материнской нежностью. Печально.) Мне так жалко возвращать тебя к жизни, дорогой… Ты хотел бы ведь умереть во сне, правда? (Тихонечко его трясет.) Проснитесь, Джим!

Он стонет во сне и только крепче к ней прижимается.

(Всматривается в его лицо.) Господи, дай ему забыть все горести. Больше я у тебя ничего не прошу. (Расталкивает его сильнее.) Джим! Проснитесь, слышите? Уже пора.

Тайрон (начинает просыпаться, но не открывает глаз. Бормочет). Какого черта? (Смутно ощущая близость женского тела, цинично.) Как, опять? Как всегда? Кто ты, детка? (С раздражением.) Какого черта ты меня будишь?

Джози. Уже рассвело.

Тайрон (все еще не открывая глаз). Рассвело? (Сонно декламирует).

(С иронией.) Все рассветы серы. Спи, детка… и дай мне спать. (Засыпает снова.)

Джози (взволнованно). А этот рассвет не серый, Джим. Он не похож на другие… (Видит, что Тайрон спит, с горечью.) Все забыл. И даже не заметил разницы. (Внезапно отталкивает его от себя и грубо трясет.) Да проснитесь же, Бога ради! Я больше не могу…

Тайрон (еще в полусне). Эй! Не надо буянить, детка. Что? (Проснувшись, моргает, прогоняя сон. Со смутным удивлением.) Джози?

Джози (все еще с горечью). Ну да, она самая, а вы думали, что это какая-нибудь шлюха? (Толкает его.) А ну-ка встаньте, не то заснете опять.

Он с трудом поднимается на ноги, все еще одурманенный сном; тело его затекло и одеревенело.

(Поборов обиду, принимает с ним обычный товарищеский тон, но все время приглядывается, помнит ли он то, что было ночью.) У вас совсем затекли руки и ноги, да и ничего удивительного! Могу вас утешить. Мне еще хуже, ведь я вас держала. (Потягивается, трет онемевшие руки, потешно кряхтит.) Прямо совсем развалилась! Кажется, никогда в себя не приду. (Кинув на него взгляд.) А у вас такой вид, будто вы неизвестно как сюда попали. Небось ровно ничего не помните?

Тайрон (с опаской шевеля руками и ногами, сонно). Не знаю. Дайте прийти в себя.

Джози. Вам надо опохмелиться. (Берет бутылку и бокал, наливает ему.) Нате.

Тайрон (послушно берет бокал). Спасибо. (Отходит и садится на камень, равнодушно держа бокал.)

Джози (наблюдая за ним). Выпейте, не то заснете опять.

Тайрон. Нет, я уже проснулся. Смешно! По-моему, мне не хочется пить. Ну да, голова у меня тяжелая, это правда. Но еще не муторно… Пока.