Александр Андреев - Белый ковчег

ЮЛИЯ.Ты хоть что-нибудь чувствуешь ко мне, кроме ненависти, дочь?

КСЮША.Потрындеть охота? Вон, твой сервис чешет, с ней и трынди.

Ксюша уходит. Входит Дана.

(Вслед Ксюше) Я же с тобой разговариваю… (Дане) Дана, а как же там Верушка, одна?

ДАНА. (Говорит с акцентом) . Пришел Фома Еремеевич вместе с ее сидением. Вера Аркадьевна сегодня очень добро себя чувствует. Она хочет обойтись со своей помощью.

ЮЛИЯ.Ты видела велосипедиста?

ДАНА.Конечно, я видела.

ЮЛИЯ.Как тебе показалось, сколько ему лет?

ДАНА.Мне показалось двадцать пять лет.

ЮЛИЯ. (Рассеянно) Да… мне показалось так же… Выходит, что мне показалось.

ДАНА.Юлия, ты увидела знакомого друга?

ЮЛИЯ.Если б я его увидела, он бы сейчас был на тридцать лет старше.

ДАНА.Ты печальна, Юлия. Ты печальна о ком-то через тридцать лет? В мире бывает мужчина, такой дорого ценный, кроме Бога?

ЮЛИЯ.Бога я не знаю. Драгоценных мужчин – тоже. Но его… забыть невозможно.

ДАНА.Я не имела такое. Я думаю, Бог захотел, чтобы ты его немножко узнала, и дал тебе такого мужчину. Ты не говорила мне. Я – твоя охрана, но еще я – чуть-чуть твоя подруга.

ЮЛИЯ.Конечно, Дана. Просто, о нем я ни с кем никогда не говорю.

ДАНА.Как его имя?

ЮЛИЯ.Иван.

ДАНА.Почему ты не забудешь его?

ЮЛИЯ.Ему было двадцать пять лет, но он читал жизнь, как книгу, выученную наизусть, словно прожил двадцать пять столетий. Он говорил невозможные вещи, но я ему верила.

ДАНА.Что он говорил тебе невозможное, что ты верила? Скажи мне.

ЮЛИЯ.Он говорил, что все люди, чего бы они ни искали, ищут только любви.

ДАНА.Это невозможно верить.

ЮЛИЯ.Да… Но он говорил так, будто стеснялся, что знает. И я верила… А он взял и пропал. Исчез бесследно… Что-то я заболталась… Знаешь, что, Дана: давай-ка сюда все наши запасы. Столики есть; у Верушки – день рожденья: устроим ей праздник.

ДАНА.Мы оставим на дороге нашу машину?

ЮЛИЯ.Куда она денется? Дорога стоит, и, черт ее знает, сколько она так будет стоять. Чует мое сердце: не простая это пробка. Неси все, что есть, и скажи Фоме Еремеичу, чтобы Верушку сюда катил. Ксении передай, что, если не явится к столу, отберу планшетку.

Дана уходит.

ЮЛИЯ. (Одна) Господи, Иван, неужели это был ты?.. Нет, это невозможно – совсем не измениться за столько лет! Это – какой-то мальчик, а я чуть не закричала, дура старая…

Из магазина выходит Нина.

НИНА.Вы что хотели, женщина?

ЮЛИЯ.Женщина хотела отпраздновать день рожденья своей старой учительницы. Этих двух столиков нам хватит. Еда у нас своя.

НИНА.Ну, что-нибудь-то закажите и сидите, сколько захотите.

ЮЛИЯ.Закажем обязательно. Коньяк есть у вас?

НИНА.А как же? Есть очень даже хороший, если подороже. И водка отличная.

ЮЛИЯ.Давайте и то, и другое, и подороже. Ну и там, рюмки, тарелки – на пятерых.

НИНА.Присаживайтесь. (Уходит в кафе) .

Из магазина выходит Бородатый.

БОРОДАТЫЙ.Бросили машину на дороге? А если пробка тронется?

ЮЛИЯ.Объедут.

БОРОДАТЫЙ.Это – конечно… Чувствуете запашок?

ЮЛИЯ.Пахнет бензином.

БОРОДАТЫЙ.И все?

ЮЛИЯ.А что еще?

БОРОДАТЫЙ.Да так… ничего… Бензин, кстати, можно купить с канистрой: до машины я вам ее донесу.

ЮЛИЯ.У меня – полный бак.

БОРОДАТЫЙ.Запаслись бы: там бензин – дороже.

ЮЛИЯ.Где – там?

БОРОДАТЫЙ.Там (показав в левую кулису) , на чужбине. Вы ведь за границу уезжаете?

ЮЛИЯ.Уезжаю, куда надо.

БОРОДАТЫЙ.Вот так все и говорят.

ЮЛИЯ.Кто – все?

БОРОДАТЫЙ.Все вы, кому на родину плевать. Пусть она себе сама спасается, да?

ЮЛИЯ.Ясно… Ты вот что, патриот, скройся с глаз моих, а то я рассержусь.

БОРОДАТЫЙ.И что будет?

ЮЛИЯ.А ничего не будет… хорошего. У меня сегодня праздник, понимаешь? А кто портит мне праздник, тот рискует испортить себе все оставшиеся праздники.

БОРОДАТЫЙ.Сказано глобально. Только я – не пугливый.

Из кафе выходит Нина с подносом. Входит Дана с сумками. За ней – Ксюша с планшетным компьютером, замирает, уставившись на Бородатого. Дана с Ниной накрывают столики.