Эмиль Бродт - Маленькие трагедии. Сборник

Если бы Аня не знала об Анне Павловне то, что она знала, или если бы она знала о ней что-нибудь кроме того, что она знала (Анна Павловна была вполне нормальная во всём, за исключением отношений с мужем), она непременно заинтересовалась бы тем, что они едут в один город, что у них обеих там дочери, что обеих дочерей зовут Ольга; и ей было бы забавно, что дочь, то есть что-то маленькое, беспомощное, страстно трогательное, может быть взрослой, даже старше её самой, женщиной. И она бы долго говорила об этом с Анной Павловной. Она рассказала бы о себе, о Юре, о дочери, о родителях. Она дала бы адрес и пригласила бы непременно приходить в гости. Она бы спросила, не нужно ли чем-нибудь помочь дочери Анны Павловны. Всё-таки она живёт одна, и вполне может быть нужно чем-нибудь помочь. А если нужно, то можно устроить, потому что её отец хотя сам не начальник, но у него весь город друзья-приятели, и главный милиционер, и главный пожарник, и в исполкоме, и в горкоме, и они всегда, если он попросит, помогут.

То есть Аня вела бы себя, как естественно вести себя в такой ситуации нормально воспитанной, здоровой, простодушной женщине. Но она снова испытала угнетающий, болезненный запрет вести себя естественно и свободно. Она отодвинулась от Анны Павловны и молча смотрела в окно.

А Анна Павловна, вспомнив о дочери, нежно улыбалась, и эта улыбка любви на её изуродованном нелюбовью лице была страшной, как гримаса.

Юра выкурил сигарету и вернулся в купе.

Сергей Сергеевич лежал на полке и читал «Футбол-Хоккей».

– Вы слышали, кто будет тренером сборной? – спросил он.

– Нет, не слышал, – ответил Юра.

– После провала на Олимпиаде Бескова, как это у нас принято, попрут, – сказал Сергей Сергеевич. – Вы видели матч с ГДР?

– Да. Тяжёлый случай.

– Остолопы! – воскликнул Сергей Сергеевич. – Остолоп на остолопе и остолопом погоняет! Это же детский сад! Молокососы! Они, видите ли, много забили Кубе, переутомились и не смогли как следует сыграть с ГДР! Лепет грудного младенца! Не было у нас футбола, нет и не будет! Вы не согласны?

Юра пожал плечами. Он стоял между полками и смотрел в окно. Мимо окна на фоне неба, деля его на неравной ширины параллельные полосы, непрерывно текли провода. Они текли, опускаясь вниз, затем, достигнув минимума, мягко поворачивали вверх и вдруг жёстко натыкались на вертикальный столб, к которому крепились. Столб стремительно проносился мимо, и провода снова лились плавно, сначала опускаясь, потом поднимаясь. Это было, несомненно, красиво: плавно вниз – плавно вверх – столб, плавно вниз – плавно вверх – столб… И так до бесконечности.

– Вы знаете, сколько весит этот вагон? – спросил Сергей Сергеевич.

– Тонн пятьдесят, – рассеянно ответил Юра.

– Тридцать шесть, – сказал Сергей Сергеевич. – Я, когда садился, специально посмотрел. На нём написано. И мест в нём тридцать шесть. Вот дурость, честное слово! А потом выступает по телевизору президент Академии наук и говорит, что в стране дефицит металла. В Японии вагоны давно делают из пластмассы.

– Бывали? – спросил Юра.

– Что?

– Бывали в Японии?

– Нет. Один человек рассказывал.

Юра залез на свою полку и стал читать книгу. Сергей Сергеевич вышел в коридор.

Анна Павловна и Аня стояли у окна напротив купе. Сергей Сергеевич встал у соседнего окна и разговорился со стоявшим там пассажиром.

– Вы знаете, сколько весит это вагон? – спрашивал Сергей Сергеевич.

– Что-нибудь тонн пятьсот, – отвечал пассажир.

– Тридцать шесть!

– Что вы говорите!

– И мест в нём тридцать шесть. Улавливаете?

– Признаться, не совсем.

– Ну как же! Тонна металла только для того, чтобы прокатить одного человека! А потом выступает президент Академии наук и говорит, что в стране дефицит металла. Это же смешно!

Аня вошла в купе, закрыла за собой дверь, залезла на полку, улеглась на спину и стала читать книгу. Примерно через четверть часа она отложила книгу, закрыла глаза, положила правую руку на грудь и простонала.

Юра очень быстро, не больше чем за десять секунд, спрыгнул с полки, поднял нижнюю полку, открыл чемодан, достал флакон с нашатырным спиртом и подошёл к Ане. Она повернула к нему голову с закрытыми глазами, и он поднёс флакон к её лицу. Она вздохнула и, дёрнувшись, отвернулась. Из-под закрытых глаз у неё пролились слёзы.

– Ну что? – спросил Юра.

Аня ничего не сказала.

Юра вложил флакон в её руку.

– Чуть что – нюхай, – сказал он.

Аня лежала на спине, отвернув голову к стенке.