Никита Грудинин - Выплеснув Наружу

Роба вырвало на ноги Джима.

Роб (Вытирает рот) . Боже, ты как вообще можешь жить после всего этого?

Джим. Друг! Мои любимые джинсы, прости, Альфред, мне жаль. (Ушел.)

Вожатый. Роб! Что ты такое говоришь? У мальчика горе, а ты его еще и подбиваешь.

Роб (Вожатому) . Вы совсем его не слушали!? Да я бы после такого на людей смотреть не смог.

Альфред сжимается от боли.

Вожатый. Все! Иди за Джимом, поможешь ему с джинсами. Тут ты только хуже сделаешь.

Роб. Ладно. Альфред, прости за такую реакцию. (Ушел.)

Все молчат. Вожатый хочет что-то сказать, но не может.

Мартин. И что было дальше?

Альфред (Охватывая Мартина глазами) . Ну… Я начал рыдать над его телом, пока не пришла мама. Она схватила меня и обняла. Взяла на руки и унесла в другую комнату. Позже приехала полиция и начала выяснять, что же произошло. Меня оправдали, сказали, что я всего лишь маленький ребенок, пытавшийся защититься от пьяного отца. (Пауза.) После того дня мама со мной больше не говорила, я напоминал ей об отце. Вся моя жизнь разрушилась. Куда я не шел, везде было одно и то же: “ (Шепотом) . Это же он убил своего отца”, “Убийца!”. Никто и не думал обо мне как о жертве. Только я подходил к другим детям, и они начинали бежать прочь. Я просто хотел поделиться своими мыслями, но пришлось все это держать в себе. Все это долго меня тяготило, и я решил найти в том случае плюсы. Теперь он не мог причинить мне вред, никто не может – я не позволю. (Пауза.) Потом у меня обнаружили неизвестную болезнь, от которой мои волосы побелели, а глаза стали разных цветов: голубой и красный. Я сильно истощал и начал походить на скелета, которого облегает тонкий слой кожи. Голубым глазом я вижу очень четко и прекрасно, но красный же глаз видит все черно-белым. Мне очень неприятно видеть что-то красивое и красочное – скучным и гнусным серым цветом одновременно. Не знаю, какой глаз видит по настоящему, что является правдой, а что нет. Я всегда вижу неправильную сторону у чего-то прекрасного, на первый взгляд – идеального. То же самое и с людьми, я хочу понять: стоят ли люди твоего ограниченного времени, даже если ты раскроешь их отвратительную сторону? Стоит ли человек тебя, когда ты узнаешь о нем что-то по-настоящему плохое? Как продолжать жить с таким человеком?

Наступила тишина. Все перекинулись взглядами.

Мартин. Какой глупый вопрос… они того стоят.

Вожатый. Почему ты так считаешь?

Мартин. А как без них-то? Мы же люди – социальные, нам всегда был нужен кто-то близкий для выживания. Какой смысл держать все в себе, если можно рассказать все другу?

Вожатый. А что если у тебя нет друзей и родителей? Что ты посоветуешь Альфреду?

Мартин. Уехать, уехать туда, где никто тебя не знает. Можно еще сходить к психологу.

Альфред. У меня был психотерапевт, меня не могли просто отпустить жить дальше после всего этого. Он мне помогал…но не долго. Деньги зарабатывал отец, а когда его не стало, моей маме было очень тяжко. Нам оплатили курс по реабилитации, и я должен был прийти в “норму”, но этого не произошло. Мне нужно было еще лечиться, но мама не могла себе этого позволить.

Мартин. А уехать? Вы переехали?

Альфред. Мама отправила меня сюда. Она осталась там.

Бобби. Но раз у вас нет денег, как вы оплачиваете лечение? Ты же лечишься?

Альфред. Нет, мне осталось жить полгода, а может, если повезет, то год.

Джессика. А сколько тебе лет?

Альфред. Двенадцать лет, я самый младший из вас.

Джессика. Такой молодой, а уже все потеряно. (Подсела к Альфреду) . Мне жаль. (Обнимает) . Нам всем жаль.

Альфреду стало легче. Пауза.

Вожатый. Ладно, собираем вещи и возвращаемся в лагерь. (Берет гитару и еду) . Буду ждать вас у того дерева.

Все начали собирать свои вещи: Джессика отдала свою сумку Бобби. Альфред взял свою книгу о детективе. Мартин захватил свою зеленую куртку с эмблемой робота.

III

По дороге до лагеря.

Альфред и Вожатый в стороне от других, Бобби, Мартин.

Вожатый (Положил руку на плечо Альфреду) . Ты прости Роба, он просто очень… чувствительный.

Альфред. Ничего, хоть это и неприятно – я к этому привык.