Ольга Любарская - Пьеса Ы. И стихи

В один талер.

Ну их на хрен!

Усни, ждут тебя кони там,

Пусть несут тебя с этого света.

Уже светает.

Б-г<���рассеянно> :Уже светает… Да, печально, горько. Но неизбежно!

Ы:Новое – это добро?! Идёт великая отбраковка. Новые комсомольцы будут ездить на великие отбраковки, как раньше ездили на великие стройки.

Б-г:Так это твой любимый поэт сказал:

«Стар – убивать.

На пепельницы

черепа 6 6 В. Маяковский. 50 000 000. ».

Ы:Всё отвращение, омерзение, которое ты создал как закон развития, обновления Вселенной… Творческое омерзение… Тебя бы самого – на свалку! Сам посиди в кресле среди облаков, и чтоб слюни капали на живот.

Б-г:Ну, со мной ты не поссоришься. Не выйдет. Потому что я из бесконечности, примерно равной семи. Помнишь Станислава Павловича Красулю, твоего учителя химии?

Ы:Он ошибался. Бесконечность примерно равна 8-ми а не 7-ми.

Б-г:Но семь примерно равно восьми. И т. д.

Ы:Да, мы записывали за ним Евангелие. А потом вручили ему, лет так примерно через семь-восемь, то есть через бесконечность, когда он совсем уже спился и попросил: «Дайте почитать!»

Спился. Так и избежал креста. Его выгнали из школы за антисемитские выкрики, уже на самых подступах к белой горячке.

Б-г:А что касается Яакова, то он, действительно, выполнял мою миссию.

Ы:Я не люблю Яакова.

Б-г:Но почему? Ведь он так трогательно ждал Рахель, семь лет да еще семь лет, служа Лавану.

Ы:Трогательно? Чечевичная похлёбка? Трогательно? Но для меня Эсав в тысячу раз важнее Рахели. Ну да, тебе нравится Яаков. Такой послушный. Такой осторожный. Семь лет да ещё семь лет. Ты любишь рабов. Они тешат твое Божественное самолюбие. А другой похитил бы Рахель не спросясь. Так поступил бы любой греческий бог или герой.

Б-г:А если бы Рахель не согласилась?

Ы:Да кто бы её спрашивал? Потом оценила бы дерзость и отвагу. И вообще, грош ей цена, если бы не согласилась. Единственный независимый человек из всей семьи – Эсав – вызывает у тебя ненависть и отторжение. Да даже Лия лучше. Если б она это сделала сама, а не по наущению папашки.

Б-г:А как же красота Рахели? Ты забываешь…

Ы:Красива-некрасива? Да завтра горб будет считаться эталоном красоты – и вы помчитесь за горбатыми. Ведь основной инстинкт у подавляющего большинства твоих творений – инстинкт послушания, подчинения и оглядки на других. Даже не инстинкт, а уже целый Институт послушания и подчинения.

В этом послушании твоей твари – сама природа, к которой и хвалёный половой инстинкт пристраивается в хвост, в очередь. А послезавтра помчитесь в бейт-авоты 7 7 Бейт авот (ивр.) – дом престарелых. , если вам разъяснят, что нежная дряхлость и красивое слово «Альцгеймер» – последний писк моды.

Институт стандартных реакций и беззаветная любовь к этому стандарту – они перекроют у вас любой другой инстинкт. На что твои создания осмелятся осмелиться?:

Б-г:Ну а ты разве не хочешь выглядеть покрасивее и помоложе?

Ы:Хочу, конечно, хочу! Чтобы самой отказаться от того, что вы предлагаете!

Так было и в молодости, только еще острее. Я входила в трамвай, и меня передёргивало от ненависти, когда какой-нибудь хмырь начинал вокруг меня вертеться и устраивать мне место. А рядом стояла бабка. Я усаживала её и отходила в дальний угол.

Б-г:Вот видишь, а теперь и тебе не уступают места.

Ы:Но я ещё вполне держусь на ногах.

Б-г:Ну, может, это тем старушкам было наказание за грехи молодости?

Ы:Я не люблю слово «грех».

В нём запугивание и заведомое неравенство. Кто говорит другому: «Грех!» – как бы заведомо выше, умнее, чище, причастнее к тебе и т. д. И мне этот говорящий, выговаривающий себе права, – противен. Другое дело «вина». Это человек может сказать самому себе. И потом… Разве ты вообще наказываешь за грехи? Если ты сознательно и наказываешь (хотя на девяносто процентов происходящего смотришь сквозь пальцы), то только за одно – за независимость.

Это единственное, чего ты не переносишь.

Б-г:Ты думаешь…

Ы«перебивая» :Я вообще мало думаю. Как и ты. Я ничего не вижу, не слышу, не замечаю. Я только впитываю. Но одно я знаю: ты всё простишь: ложь убийство, нарушение клятвы, воровство, обман, низость – всё. Кроме независимости. Тебе же слова поперёк не скажешь.