Жан Кокто: Театр

Эдит(с улыбкой). Почти.

Станислав.Тогда, сударыня, мне остается только подчиниться. И проводите меня к господину фон Фёну. Я полагаю, что он не настаивает на том, чтобы этот… это свидание — как вы сказали — было прервано внезапным появлением королевы.

Эдит.Королева уехала верхом. А когда уезжают верхом, то уезжают далеко. Поллукс — настоящий дикарь. Эта библиотека, сударь мой, — самое надежное место. И самое укромное. Тони сопровождает Ее Величество. Герцог Вилленштейн трижды позвонит, прежде чем войти. В конце концов, я прослежу, чтобы не было никаких недоразумений.

Станислав.Я вижу, сударыня, что вы весьма преданы господину фон Фёну.

Эдит.Королеве, сударь мой. Но это почти одно и то же.

Станислав(кланяется). Я к услугам шефа полиции.

Эдит.Графа Фёна. Почему вы все время говорите «шеф полиции»? Министр граф Фён желает вас видеть.

Станислав.Я к его услугам.

Фрейлейн фон Бергидет к маленькой двери, открывает ее. Исчезает.

Граф Фёнвходит и прикрывает за собой дверь. Как и в предыдущем акте, он в сапогах. Держит шляпу в руке.

Граф.Простите меня, сударь, за неожиданное беспокойство. В вашем деле ничего нельзя предугадать, даже на пять минут вперед. В моей профессии, как бы странно это ни звучало, есть элемент поэзии. Он состоит в некой невесомости… непредвиденности. Короче говоря, вы поэт — я вовсе не преувеличиваю — и способны понять меня лучше, чем кто-либо. (Присаживается к столу.) Ведь вы поэт? Я не ошибся?

Станислав.Мне случается писать стихи.

Граф.Одно из стихотворений, если, конечно, этот термин может обозначать некое… произведение, написанное прозой (впрочем, это уже ваша профессия, так что не будем вдаваться в терминологические тонкости)… Одно из ваших стихотворений появилось в одном из левых листков. Королева, немного фрондерка, нашла его забавным и велела отпечатать в большом количестве экземпляров, так что ее стараниями у каждого при дворе есть ваши стихи.

Станислав.Я не знал…

Граф.Не перебивайте меня. Королева вольна поступать, как ей угодно. Ее занимают подобные шутки. Но порою она не отдает себе отчета в том, какой беспорядок могут произвести те силы, которые издали кажутся ей забавными, но становятся опасными, как только их действия приобретают общественный характер.

Для вас не секрет, что королева почтила ваши писания своим благорасположением? Так? Отвечайте!

Станислав.Что до меня, то я не придаю никакого значения этим строчкам. Я был крайне удивлен, услышав из уст Ее Величества, что королева ознакомилась с текстом и не считает его оскорбительным, а видит в нем только более или менее новый способ сочетания слов.

Граф.Сочетание слов было настолько неудачным — или удачным — все зависит от точки зрения, — что получилось подрывное произведение, провоцирующее скандал, и скандал произошел, страшный скандал. Вы знали об этом?

Станислав.Даже и не догадывался, и очень сожалею, господин фон граф. Ее Величество не сочло нужным поставить меня в известность.

Граф.Мне совершенно не нужно знать, каким образом Ее Величество королева, которая, повторяю, полностью свободна в своих поступках, вошла с вами в контакт. Я это выясню по возвращении. Мне важно знать, какую роль вы сыграли в Кранце и каким образом вам удалось добиться столь решительного переворота в сознании Ее Величества, чего никто не мог ожидать. (Помолчав.) Я слушаю вас.

Станислав.Вы меня удивляете, господин граф. О какой роли вы говорите? Королева волею каприза решила испробовать в роли чтеца одного несчастного поэта, жителя одного из своих городов. Вот и вся моя роль. Ни на какую другую я не смею претендовать.

Граф.Это верно. Не будем настаивать. Но если ваше присутствие в Кранце не имеет никакого отношения к перевороту в сознании Ее Величества, может быть вы постараетесь объяснить, почему вы переменились?

Станислав.Я плохо вас понимаю.

Граф.Я хотел сказать, может быть, вы не откажетесь попытаться объяснить, каким образом молодой, оппозиционно настроенный писатель в одночасье соглашается служить режиму. Да что там! Через две ступеньки пробежать иерархическую лестницу и оказаться в библиотеке королевы, на вершине горы, в горделивой позе. Подобное упражнение требует невероятной силы и ловкости.