– Как батя, не знаете?
– Хорошо… думаю, что хорошо. Завтра вечером должны с ним увидеться, передать что?
– Сами решите. Скажите ему: «жив-здоров – рвусь в бой!»
– Так и передам. Отдыхай и, – наклонился к моему уху, – держись комиссара, не пропадёшь, я его хорошо знаю.
К вечеру сумел оклематься: начал ходить, единственное, голова временами кружилась. На одной из станций Виктор Илларионович отозвал меня в сторонку от поезда и начал разговор:
– Спрошу прямо: воевать с фашистами желаешь?
– Спрашиваете! – Сжал я кулаки.
– Не испугаешься? После пережитого и снова под броню? Это многих ломает…
– Никак нет!
– Обстановка по-прежнему катастрофическая, немец наступает огромными темпами, товарищи не выдерживают. Между нами говоря, боюсь, что они до Московской области доберутся. Придётся столицу защищать, не жалея жизней. Танковую бригаду мне должны дать, что ты ко мне пойдёшь служить, я понял, вопрос в другом.
– В чём?
– С твоей специальностью тебя загребут либо на завод, либо в танковую школу и, поверь моему опыту – войны тебе не видать, как своих ушей! Только тыл, причём глубокий.
– Не хочу так! – Запротестовал я.
– Кто спрашивать станет, твоих пожеланий? Тем более война! Предлагаю следующее: зачисляем тебя ко мне в бригаду, но не в качестве техника, как механика-водителя или командира танка, правда, с понижением пока придётся… ты же равен младшему лейтенанту, а станешь сержантом…
– Согласен! – без колебаний ответил я, приняв стойку «Смирно».
– С твоими навыками ты быстро пробежишь по служебной лестнице, не переживай.
– Простите, товарищ комиссар, вы понимаете, что нас с вами за такое могут крепко наказать?
– Дальше передовой не пошлют! Разберёмся.
Паровоз дал гудки, означавшие скорую отправку и мы поторопились назад.
– Скажите, товарищ комиссар, тот старший майор госбезопасности, он мне чем-то помог?
– И тебе, и мне, и сестричке нашей.
– Ей чем?!
– Пожалел я её, пропала бы она там. Если в руки к немцам попала, представляешь, что они бы с ней сделали? Дитя совсем… чекиста этого хорошо знаю, обратился к нему за помощью, а он, когда тебя увидел, нас же вместе несли, сказал: «Это сын моего друга, бери его с собой, тогда помогу с Москвой решить вопрос!» – под это дело ему и говорю: контузило Геннадия, вот медсестра рядом, его невеста, ухаживает за ним, разрешите с собой взять?
– И он что? – Не очень я обрадовался, что Марию представили моей невестой, ведь эта новость дойдёт до отца, потом до матери и объяснений предстоит тысяча.
– Раз невеста, говорит, тогда берём и её.
Незамысловатым образом осуществилась моя мечта: я перевёлся из технического состава в танкисты. Правда, с понижением в звании, но началась война – кто тогда из честных комсомольцев и коммунистов думал о карьере? Главная задача для нас – Родину защищать! О погонах, после Победы станем печалиться.
В Москве, за которую нам вскоре выпадет яростно сражаться, я оказался впервые.
Война началась недавно, она пока не затронула красот столицы, особого шарма города: люди, в большинстве не подверглись панике, переживаниям; они думали – стоит немного подождать, да погоним немцев в шею.
Город не успел подвергнуться массированным бомбардировкам врага, оттого не соблюдалась ночами светомаскировка, поводов для тревоги в Белокаменной немцы пока не преподнесли. Конечно, кто побывал в боях, понимал: действительное положение дел иное, впереди предстоят тяжёлые времена.
Не помню, чтобы в жизни мне когда-то становилось так стыдно за свой внешний вид! Представьте: опрятные, порядочные люди кругом, а я иду по его древним улицам словно последний оборванец, после боя же не переодевался – не имелось запасного обмундирования. Разумеется, в поезде по мере скромных возможностей привёл себя в порядок, только это мало спасало: вымазанный, рваный и оттого, казалось, неряшливый.
К счастью, пребывал в «унизительном» виде недолго: Виктор Илларионович отвёл на вещевой склад, где договорился о выдаче нам новой формы (он тоже не имел возможности сменить её ранее). Дело оставалось за малым: снять с испорченного обмундирования знаки различия и перешить их на новое. Официально я ещё оставался младшим воентехником.
Не успел начать заниматься одеждой и привести себя в должный вид, чтобы показаться перед начальством с комиссаром, как перед глазами появилась наша медсестричка… Байдуков, увидев её, рассердился:
Читать дальше