Алексан Аракелян - Мужчины, Богини и Сиртаки

Официантка. Я думаю, что Вы гораздо моложе.

Мужчина 1. Моих 50-и!

Официантка. Ну, что Вы, нет, я имела в виду – 16-и лет.

Мужчина 1. Пытаешься острить…

Мужчина 2. Да, все-таки там может начаться война…

Мужчина 1. Это от нас далеко.

Мужчина 2. Да.

Мужчина 1. Да какая тебе разница тогда! А впрочем, там же, как скотов, будут убивать мужчин, и будет много вдов. В какой стране, ты говоришь, война?

Мужчина 2. Ты циничен.

Мужчина 1. Нет. Это время и судьба. Потому что чем дальше, тем мне становится яснее суть нашего предназначенья. Им больше везет – они умрут, так хоть за что-то. А мы за что? За нашу слепую веру. Ты думаешь, это мы создали цивилизацию? О нет, это сделали они, и на небе тогда, заметь, правили они. Утром проснешься, она выходит из ванны голой, и на этом они нас взяли…

Официантка. Не из ванны, а из воды.

Мужчина 1. Какая разница. А ты ответь, вся Греция куда шла просить советы?

Точно, боишься признаться, но это так – к Дельфийским нимфам, и оттуда появились и нимфетки, которые не дают покоя нам. Мы погубили цивилизацию и губим до сих пор.

А, амазонки, которые щелкали стрелами мужчин, как белки орехи… И мы рождены, чтобы их любить, и выхода нет. Я искал, убегал, но все-таки себя не победить. Они внутри нас сидят и не отбиться.

А я хотел всегда поднять свой маленький бунт, прося свободы. Маленькой свободы, прийти домой, и не слышать криков детей, сесть перед телевизором и вытянуть ноги и при этом не слушать новости от нее – про ее маму, про собаку соседей, про дальнюю родню. Про платье на смотрины ее подруги, про колики ее отца, и их любовь неземную, за то, что терпят столько лет друг друга и, заметь, любя – о лицемеры! Попробуй ей скажи, и ты лишишься, раб, своего обеда, ну и всего остального.

Затем, как подлая собака нашкодившая, хоть и был ты прав, ты приползешь к ней, когда по запаху почуешь, что пыль злости слегка легла, и она тебя к себе подпустит.

Ну и что, ты хочешь сказать, что это не так?

Мужчина 2. Вообще-то ты прав. Но зачем мне истины твои.

Мужчина 1. А зачем тебе этот дорогой костюм, который стоит столько же, сколько моя годовая зарплата. И твоя месть. Завел любовницу, и тут же заплатил всем тем, что зарабатывал десятки лет, за жалкую свою причуду. Победа всегда будет за ними, друг. Нам надо бросить все, взяв руки посохи, пойти на покаяние, хоть этим мы лишим их нашего присутствия и тогда…

Официантка. И что тогда? О, бесконечно глупый Вы мечтатель! Открою дверь и покажу я ножку, и очередь в мое кафе растянется по всей дороге.

Мужчина 1. Ну да, предательство везде. Но, друг, ты же пойдешь со мной.

Мужчина 2. Нет, не пойду.

Мужчина 1. Почему? Ведь мы получим свободу.

Мужчина 2. Не верю я тебе (проходят две девушки, звучит музыка сиртаки, они смотрят им вслед).

Мужчина 1. Нашелся пророк?! Ты просто оправдываешь свое заключение, а я боролся, но война была с заранее известным концом, с которым не мог я согласиться.

Мужчина 2. Результаты не обнадеживают, если посмотрим на сухой остаток (показывает на кипу бумаг и на веревку) .

Мужчина 1. Но какая память, и до смерти они мне не дадут забыть их прелестные лица, и время с ними, и голоса. Да, но я искал любви, и не нашел. Осталось только мне уйти героем, и оставить всех их с носом. Я все-таки повешусь.

Мужчина 2. А твои дети?!

Мужчина 1. Мои чувства к ним похожи на родник воды, где в чистом зеркале их лица, а они, мои дети… Сказать по чести, я их люблю, они дети любви, в основном, но их надо кормить, и еще обучить, чтобы снова и снова им помочь, и оставить в наследство право совершать ошибки – любовь.

Мужчина 2. (Они пытаются пить кофе, когда проходят две девушки и стаканы замирают, а ни глазами и шеей поворачиваются, провожая их) Да… (Звонок.) Да, дорогая, да, я заказал тебе шубу, это будет исключительный мех. Именно такой мягкий и с переливами. Да как ты любишь.

Мужчина 1. Я позвоню в общество охраны животных, столько маленьких зверьков, должны отдать жизнь за то, что она хочет мягкого тепла. Они жестоки, я говорю тебе, они жестоки, когда чего-нибудь вдруг захотят, цунами – это жалкий лишь сквозняк.