Алексан Аракелян - Мужчины, Богини и Сиртаки

За это платье ты горбишься неделю, таская кирпичи, и зачем тебе платье, когда богиня утром выходит всегда без него, – только, чтобы его снять. Нет, они не поймут, как убивают каждый день своим желанием сверкать. Никогда не смогу понять – зачем?

Мужчина 2. Тебе надо смириться, и не рыскать по углам, не напрягать свои глаза (проходят девушки)

Мужчина 1. Как (возмущенно) на это смотреть просто так, когда каждая клетка моего тела стремится за ними, и ты смотришь точно так же, но ты согласился со своим поражением.

Мужчина 2 (берет газету со стола) . Да скоро может начаться война.

Мужчина 1. Да это где же?

Мужчина 2. Ты не следишь за новостями.

Мужчина 1. Нет, у меня нет времени, я с одного судебного заседания бегу на другое, а в перерывах между ними пытаюсь найти работу. Но чувствую, что время мое пришло, и я бы пошел на войну, и смог бы хоть умереть достойно, и на моей могиле поставят памятник. Знаешь, какой?! Я видел, в Брюсселе стоит «Памятник писающему мальчику», и это считается символом города. Я придумал свой – если бы все мои дети задумали это сделать на моей могиле, заметь, только потому, что этого хотели их мамы, то, представляешь, какой бы это был фонтан?!

И надпись «Памятник несчастным отцам, которые верили в любовь».

Мужчина 2. Точно! (Откладывая газету.) Я бы согласился профинансировать проект, это, пожалуй помогло бы городу выйти из кризиса и привлечь туристов. Но для этого тебе надо умереть.

Официантка. Только не здесь, у меня же не будет работы.

Мужчина 2. А ты не мог бы профинансировать меня ДО моей смерти, скажем, за идею…

Мужчина 2. Нет. Это был бы памятник без внутренней трагедии, поэтому и он бы не стоил моих усилий.

Официантка. И это все или в таком же духе, они говорят между собой. И где высокое искусство, мысли, и как к ним относиться…

(Мужчина 2 углубляется в чтение газеты.)

Мужчина 1. Ну что ты там опять читаешь?!

Мужчина 2. Скверно. Биржи падают.

Мужчина 1. Кто падают?

Мужчина 2. Биржи.

Мужчина 1. И эту ерунду ты читаешь? Хотя, может быть, мне стоило заняться биржами, а когда они падают, ты не знаешь, наверно, те, кто все теряют, становятся импотентами? Тогда падают цены и на рынке услуг.

(Оба смеются.)

Мужчина 2. Тогда начинается сброс любовниц, впрочем, они не так много и теряют, потому что, как бы ни штормило, теряют все только мужчины, а они с одного борта переносят вещи на другой борт, чтобы восстановить равновесие. Но цены не падают, как видишь…

Мужчина 1. По сути, мы балласт, и даже в этом деле, или в этой трагедии, им ничего не угрожает. Мы тонем, а они только переносят вещи.

(Звонок.) Алло. Да. Да, любовь моя. Я работаю (делает глоток кофе) . Ты думаешь, как это приятно слышать с твоих губ. Я вижу их везде. На кирпичах твои губы, они такие же алые, что я готов их целовать. Нет не кирпичи. А твоя кожа, как…

Официантка. Штукатурка.

Мужчина 1. Штукатурка. Нет, я хотел сказать – персик (показывает гневно кулак официантке) , но, милая, я работаю на стройке, а тут сравнения такого плана.

Я тоже скучаю, как сильно?!

Мужчина 2. Как твой карман по деньгам, – я думаю, это удачное сравнение.

Мужчина 1 (отмахивается). Как Ромео по Джульетте.

Мужчина 2. Им было по 14 лет. Хочу напомнить…

Мужчина 1. Жди своего Ромео, сегодня ночью я залезу к тебе на балкон, или влезу через балкон.

На 16-ый этаж, я помню, моя сладость, но влезу, проползу. Хотя, если откроешь дверь. мне будет удобнее.

Мужчина 2. Сколько лет Джульетте?

Мужчина 1. (Показывает выше головы.) Что мне тебе сказать, в этом возрасте теряют уже память (они смеются) и поэтому ей, т.е., она не старше 14-ти.

Мужчина 2. И как ты с ней чувствуешь себя?

Мужчина 1. Я с ней не чувствую, я закрываю глаза, и (проходят две девушки. Они оба смотрят им вслед) , и вот тогда я чувствую, как я иду к богине, которые сейчас прошли перед нами, ну как им сказать, что мне всего шестнадцать, и я, как вечный их ровесник, или как сейчас пишут – 16+, а у меня всегда 16+ – .