Абдукаххар Ибрагимов - Обо мне ни слова

Т у й г у н. Ваш сын, ваш болтун. Все ваше наследство — вот этот ваш дом — по собственному желанию сдал под ясли.

С а р и м с а к. Что? (В бессилии опускается на стул.)

Т у й г у н. Да, да. Я как услышал, сразу прибежал сюда. Вот, вот результат баловства ребенка!!! Уму непостижимо!

С а р и м с а к. Боже мой! Не может быть!

Т у й г у н (оживляясь.) Но есть, еще есть выход. На то я и ваш друг.

С а р и м с а к. Какой?

Т у й г у н (понизив голос) . Надо пустить слух, что Алкиш душевно заболел… Ну, сошел с ума. Тогда дом вернется вам. Я говорю вам это как юрист. И к тому же сами факты… Сын ваш врожденный болтун и с детства мыслит по-взрослому. Это меня всегда настораживало.

Саримсак Султанович отходит от Туйгуна Турсуновича, Туйгун Турсунович приближается к нему. Таким образом они беседуют, двигаясь вокруг стола.

С а р и м с а к. Нет. Я не стану срамить сына. Нет, нет! Срамить сына — все равно что срамить самого себя.

Т у й г у н. Это единственный выход. И потом, если скажете, что сошел с ума, он действительно лишится ума? Вы меня слушайте. Надо действовать, чтобы спасти положение и чтобы болезнью, которой болеет Алкиш, не заразились другие. А эта болезнь заразна. Вы доброе дело сделаете.

С а р и м с а к. Такое доброе дело мне не нужно.

Т у й г у н. Но вы подумайте и о других, дорогой друг. Это ужасно, если поступки, начатые Алкишем, будут шириться. Сколько семей пострадает от этого. Да, да, надо сказать, что ваш сын лишился ума. Тогда и дом к вам вернется. И дело, начатое Алкишем, остановится.

С а р и м с а к. Не надо. Я не хочу этого позора. Пусть все останется как есть. В конце концов, я его отец.

Т у й г у н. Но ведь и я отец. И у меня дети.

С а р и м с а к. Разные бывают отцы и разные дети. А мы с Алкишем никогда не ссорились. У нас этого не было никогда. Ни при матери, ни после. И думаю, нам и из-за дома не следует ссориться. Нельзя терять сыновнее уважение, а Алкишу нежность к отцу. Иначе из дома исчезнет благодать.

Т у й г у н. О каком доме, о какой благодати вы говорите?! Уговорите скорее Алкиша одуматься.

С а р и м с а к (помолчав) . Я знаю характер моего сына. Он похож на меня. Он откровенен и прям. И он прав. Только вчера мы сами оформили дом на его имя. А вы сказали: «Отныне это дом твой, хочешь, квартирантов пусти, а хочешь, подари». Сказали, а сегодня… Что ж это получится…

Т у й г у н. Да! Это я говорил. Но разве я мог вообразить, что он…

С а р и м с а к. А я поддакивал вам. Нет, нет. Человек не может отказываться от своих слов. И он будет прав, если спросит: «А где, отец, ваше мужское слово?»

Туйгун Турсунович устал, он молчит. Саримсак Султанович тоже умолкает. Они смотрят друг на друга.

Т у й г у н. Ну хорошо. Я человек твердый. Ради нашей дружбы я все приму на себя. Я сам скажу Алкишу.

С а р и м с а к. Не надо обижать его…

Т у й г у н. А вы, вы будете молчать. Только молчать. Потому что ваша доброта погубит этого оратора, этого полемиста…

Входит А л к и ш, взглянул в сторону Туйгуна.

А л к и ш. Простите, папа, у меня не было времени. И я не успел с вами посоветоваться. Этот дом я сдал, чтобы его использовать под ясли. Пока построятся ясли, намеченные, как вы сказали, в генплане.

Т у й г у н. Очень, очень нелепо ты поступил, Алкиш.

А л к и ш. Дядя, несколько минут тому назад, когда вы спешили сюда и встретили меня в начале нашей улицы с моими одноклассниками, вы сказали: «Молодец, Алкиш, достойный сын своего отца. С тебя надо брать пример». А что сейчас… Где же ваши принципы?

Т у й г у н (смеется) . У человека, достигшего моего возраста, принципы были. Думать о благополучии семьи, о детях и прочих заботах…

А л к и ш. Скажите, а вообще, раньше у вас были принципы?

Т у й г у н (помолчав) . Ты дерзишь, и я мог бы не отвечать тебе. Но я отвечу. В свое время, когда, кончив учебу, я только что начал работать, я тоже был таким же — горячим, принципиальным. Даже с начальством ссорился, если его точка зрения казалась мне слишком холодной, формальной. И что же в результате? Отношения наши испортились, в моей работе стали искать ошибки, меня невзлюбили и начали, как говорится, выживать. А коллеги мои, порой неумные, неталантливые, росли на моих глазах по службе, процветали, а я со своим языком оставался на месте. И что же мне оставалось делать? Как думаешь? Мне оставалось примириться со своим начальником. Действовать по его указке.

А л к и ш. Зачем же мириться, если вы были правы?

Т у й г у н. Говорить легко, вот поживешь с мое, тогда посмотрим… (Помолчав.) Жизнь этого требовала. И представь, потом у меня все пошло как по маслу. Так что принципы меняются вместе с жизнью. Это — диалектика. И начинать думать надо с себя. А что?.. Ведь твоему отцу и матери так нелегко было строить этот дом! День и ночь не было покоя. И что вы сейчас делаете с их трудом? Разбрасываетесь?