Авенир Зак - Два цвета

Валерий берет гранки, смотрит на них, просматривает, потом возвращает Зое.

В а л е р и й. Что-то ничего не понимаю, не могу сосредоточиться. Прочтите, пожалуйста, сами.

З о я (читает) . «Вы нажимаете кнопку, и скрытое в магнитной пленке изображение возникает перед вами. Вы увидите полет космической ракеты и соборы Московского кремля, гигантские плотины, перекрывающие сибирские реки, полотна Левитана и слепящую белизну горных вершин. Показать людям всю красоту мира — вот ради чего работают ученые нашей лаборатории».

В а л е р и й. Я этого не говорил.

З о я. Вычеркнуть?

Я ш а. Оставьте.

В а л е р и й. Хорошо. Оставьте.

З а н а в е с.

1960

Н и к о л а й М о л о д ц о в.

С т а р и к в к а ч а л к е.

С т а р и к в к р е с л е.

Л ю б а.

К а п а.

Л и д а.

М е д в е д е в С е р г е й С е р г е е в и ч.

С т р у ч к о в В а с и л и й В а с и л ь е в и ч.

К л ю е в С е м е н С е м е н о в и ч.

М о л о д о й ч е л о в е к.

Т р и п р и я т е л я М о л о д ц о в а и еще ряд эпизодических персонажей, роли которых исполняют три актера — те же, что и приятелей Молодцова.

В кресле-качалке сидит с т а р и к. Он бородат и широк в кости. На нем толстый шерстяной свитер, брюки засунуты в носки, на ногах резиновые тапочки. Перед стариком стоит М о л о д ц о в.

С т а р и к в к а ч а л к е (покачиваясь) . Итак, моя долгая жизнь подходит к концу. (Улыбается.) Дни мои сочтены. Но я спокоен. Я был счастлив. Говорят, что каждый человек должен посадить хоть одно дерево. Я посадил семнадцать деревьев, не считая кустов. Ты, кажется, улыбаешься?

М о л о д ц о в. Нет, дедушка.

С т а р и к в к а ч а л к е. Я вырастил сад — он дает плоды. Я построил дом — в нем живут люди. Я никогда не хворал, потому что каждый день, возвращаясь со службы, я брал в руки лопату или грабли и шел в сад. Я дышал свежим воздухом, и физический труд укреплял мои мышцы. Ты опять улыбаешься?

М о л о д ц о в. Нет, дедушка, я слушаю.

С т а р и к в к а ч а л к е. Подойди ко мне, Николай, и потрогай мои мускулы.

Старик сгибает руку в локте. Молодцов подходит к старику, щупает его мышцы, одобрительно кивает головой.

Пять лет назад я легко разгибал подкову. И я умираю не от болезней и даже не от старости — просто все, что я хотел сделать, я сделал.

М о л о д ц о в. Ну что ты, дедушка, ты еще…

С т а р и к в к а ч а л к е. Молчи и слушай. Я долго думал, кому оставить свой дом. У меня пять человек детей и тринадцать внуков. Правнуков я не считаю — они еще малы. Всю жизнь я был трудолюбив и расчетлив. Я обдумывал каждый шаг и взвешивал свой поступок. И мне это в конце концов надоело! Я разрезал лист бумаги на тринадцать частей и написал имена всех своих тринадцати внуков. Я свернул эти бумажки в трубочки и положил их в старую ушанку. Я решил, что жребий вытянет первый человек, который пройдет мимо моего дома. Первым человеком оказался милиционер. Он снял с правой руки белую перчатку и вытянул эту трубочку.

Старик передал Молодцову свернутый в трубочку листок бумажки.

М о л о д ц о в (удивленно) . Я?

С т а р и к в к а ч а л к е. Да. Тебе я оставляю свой дом. И я благодарю бога, что рука судьбы вытянула твое имя, потому что из всех внуков больше всех я люблю тебя. Ты расстанешься с общежитием и будешь наконец иметь собственный угол. Иди. И помни: человек рвется к небесам, но ходит он по земле.

В старинном кресле с высокой спинкой и резными подлокотниками сидит худенький с т а р и к. Ноги его укрыты клетчатым пледом, седую голову покрывает черная шапочка, на плечи наброшен женский пуховый платок. Перед стариком стоит М о л о д ц о в.

С т а р и к в к р е с л е. Врачи разрешили мне говорить не больше пяти минут в сутки. Итак, Коля, дни мои сочтены. Моя жизнь подходит к концу.

М о л о д ц о в. Что вы, профессор, вы еще…

С т а р и к в к р е с л е. А!.. Сколько веревочке ни виться… Я достаточно стар, чтобы смотреть в глаза правде-матке. Подойди ко мне, Коля. (Сгибает руку в локте.) Потрогай мои мышцы.

Молодцов почтительно дотрагивается до руки профессора.

Да, да, у меня никогда не было мощных бицепсов. Я мало бывал на свежем воздухе и совершенно не занимался физкультурой. Я был хилым ребенком, и врачи считали, что я долго не протяну. Но я их надул! Я дожил до восьмидесяти семи лет! Труд! Повседневный труд каторжный был моим здоровьем! И сила духа заменила мне бицепсы. Я напечатал триста семьдесят девять научных работ, не считая мелких публикаций.