Александр Корнейчук - Банкир

Роман. Ничего. Действуй, действуй.

Карась. Есть. (Ушел.)

Роман. Сегодня я докладывал в горкоме о финансовых делах и говорил о финансистах. Хвалили вас за умение маневрировать, за то, что цените советскую копейку.

Шапиро. В горкоме?

Роман. На заседании. Секретарь сказал, что вас и еще двух с заводов необходимо отметить. Вас знают.

Ступа. Знают?

Роман. А вы как думали, вашу фигуру не замечают?

Шапиро. У Ступы фигура действительно очень приметная.

Роман. Я о фигуре финансиста в нашем хозяйстве, а не о фигуре Ступы.

Ступа. Ага, не вышло, Абрам Моисеевич!

Звонит телефон.

Роман (взял трубку). Алло!.. Так. Киев? Слушаю… Ничего не слышно. Громче!..

Входит Карась.

Так. За прошлый год наш оборот — девятьсот пятьдесят миллионов. Колхозные вклады за квартал возросли на семьдесят процентов. Так… Пришлю… Министр торговли?.. Банкир?.. Журналисты?.. Не беспокойтесь, встретим. Привет! (Положил трубку.) Ну, финансисты, держитесь! К нам из столицы приезжают знакомиться министр торговли, журналисты, банкир — чужеземные гости. Держитесь — придут и к вам. Посмотрят, как работаете!

Шапиро. Когда будут?

Роман. Завтра.

Шапиро. Будьте покойны!.. Вот только вам, товарищ Ступа, усы нужно подрезать, а то приедут, а они у вас во какие длинные! Надо, чтобы культурно было…

Ступа. Какая комплекция, такие и усы, товарищ Шапиро.

Роман. Верно, товарищ Ступа! Усы у вас экспортные, берегите их. Всего доброго!

Ступа и Шапиро. Всего доброго. (Ушли.)

Карась. Чайка тебя ждет.

Роман. Чайка?.. Позови ее.

Карасьвышел и вернулся с Чайкой.

Чайка. Ты всех так принимаешь? Заставляешь столько ждать? Это же бюрократизм. (Целует отца.) Какой день! С утра дождь, а сейчас легкий ветерок, солнце. Какое солнце! Даже стихами говорить хочется. (Пауза.) Чем это вы так озабочены?

Роман. Мы тут все подсчитываем. Деньги любят точный счет.

Чайка. Я про поэзию, а вы про деньги… Подсчеты! (Смеется.) Цифры вы бездушные!

Роман. Чем лучше, дочка, мы будем считать, тем скорее наш народ заговорит языком поэтов…

Чайка. Если у вас не хватает, то, чтобы приблизить этот час, я могу дать взаймы. Сегодня я получила отпускные — тысячу рублей за месяц! Ты, отец, банкир, и получаешь восемьсот пятьдесят, а я — бригадир в цехе — и выгоняю тысячу! Могу и взаймы дать.

Карась. Отвечай, банкир. Миллионы проходят ежедневно через твои руки.

Роман. Запомни этот факт. Когда приедут министр, иностранные журналисты, — расскажешь им.

Чайка. Приедут к нам?

Роман. Завтра.

Карась. Расскажу, непременно расскажу.

Чайка. Что вы, Карась!.. Неудобно. В самом деле… Отец все-таки директор банка. Не надо. Журналисты еще напишут за границу. Бригадир в цехе зарабатывает больше, чем наш банкир. Неудобно для страны…

Роман. И в самом деле, Чайка правду говорит. Неудобно, если за границей напишут, что в этом кресле, перед которым во имя денег веками растлевались дружба, честь, любовь, талант, — в этом кресле сидит шахтер, скромный счетовод достижений страны, и получает меньше, чем его дочка — бригадир в цехе. Очень неудобно для нашей страны!.. Молчишь? Эх, да что с тобой говорить, если ты даже живого жандарма не видела.

Чайка. Ну… разве я виновата в том, что не видела жандарма, что родилась так поздно?..

Карась. Верно, так его!

Чайка. Я пришла по делу, хочу поговорить с тобой… и прошу вас…

Карась. Понимаю. (Ушел.)

Чайка. Отец, у меня к тебе серьезный вопрос.

Роман. Ну-ну, давай.

Чайка. Как поступают с тем руководителем предприятия, который выпустил продукцию, отгрузил ее и взял у тебя под нее пару миллионов, но на месте от товара отказались, и ему нечем вернуть тебе долг?

Роман. А почему отказались?

Чайка. Ну… он дал неподходящую продукцию.

Роман. Неподходящую? Я потребую свою «пару миллионов».

Чайка. А если нечем платить?

Роман. Тогда я закрываю его счет и могу применить санкции — это значит: распродать его материалы, ценности, чтобы вернуть долг.

Чайка. А с ним что?

Роман. А он, такой руководитель, на курорт уже не едет, у него портится настроение, так как идет под суд.