Ашах Токаев - Женихи

Заурбек стоит неподвижно, растерянный, опустив голову.

Уари (подходя). Давно бы так, Заурбек. Сказал о своем чувстве?

Заурбек. Сказал о чувстве, только не о своем. Я говорил по поручению Кази.

Уари. Кази? Или мне изменяет слух, или тебе — разум.

Заурбек. Пожалуй, последнее.

На вершине холма Муради берет знамя и уходит. За ним уходят Мадинат, Нина, Сафи и Мари.

Уари (кричит вдогонку). Мари, сыграй для Заурбека что-нибудь отрезвляющее!

Мари играет марш. Музыка удаляется.

Заурбек дорогой, ты хочешь, чтобы мы с тобой навек поругались?

Заурбек. Нет, не хочу.

Уари. Тогда уйди, уйди с моих глаз, пожалуйста.

Занавес

Лунный вечер. Улица. Фасад дома богатого колхозника. Два окна, крыльцо. По обеим сторонам дома за изгородью — сад. Перед домом два старых дерева с густой листвой. Вдали горы. Из освещенного окна слышна негромкая радиомузыка. Под деревом на скамье сидят Гуга и Сауджен.

Гуга. А невеста? Где она пропадает?

Сауджен. В поле работает. Очень, говорят, работящая. Меня такая жена устраивает. В старину наши женщины всегда больше мужчин работали.

Гуга. Хороший обычай, заманчивый обычай.

Сауджен. А видишь, какой дом у Хабоса?

Гуга. Хороший дом.

Сауджен. Женюсь — сюда жить перейду, приходи тогда в гости, Гуга.

Гуга. Спасибо, Сауджен. Не упрашивай, я приду, я люблю ходить в гости.

Сауджен. Стариков на вышку переселю, сам займу нижнее помещение.

Гуга. Я всегда говорил, Сауджен, у тебя большой организаторский талант.

Сауджен. Почему сват Мытыл третий час в доме сидит?

Гуга. Из-за стола нелегко выйти. По себе знаю. Сейчас посмотрю. (Подходит тихонько к окну и заглядывает.) Один графин уже осушил, за второй принялся. Ох, какой кусок взял с тарелки!.. (Отходит от окна.) Не могу смотреть, когда без меня курицу едят. (Садится рядом с Саудженом.) Одного не понимаю, как тебя твой колхоз отпустил? Страдная пора, а ты торчишь здесь!

Сауджен. Ошибаешься, Гуга, не торчу, я лежу в больнице. (Вынимает бумажку.) Я серьезно больной. И печать почти как настоящая.

Гуга (пощелкав языком). Крупное творческое дарование.

Сауджен. Лучше скажи, как ты с работы отлучаешься?

Гуга. Я же магазином заведую, а магазин, когда надо, закрывается ( загибает пальцы) на обед, на ремонт, на учет, на переучет и на прием товара.

Сауджен. А сегодня ты на что закрыл: на учет или на переучет?

Гуга. Магазин открыт. Заходи, пожалуйста. Я там свою старенькую тетю поставил.

Сауджен. Справляется?

Гуга. Я же ей дал полную инструкцию. На первый вопрос покупателя надо отвечать: «Извините, нету», а на второй: «Неизвестно, зайдите в конце месяца». Тетя очень способная, хорошо торгует.

Сауджен. Покупатели не обижаются?

Гуга. На что обижаться? Внимательное отношение есть? Есть. Вежливое обращение есть? Есть. А если еще дефицитный товар в магазине держать, что же мы с тобой на базаре продавать будем?

Сауджен. Я с твоим товаром на днях чуть не пропал… Рискованно становится…

Гуга. Не говори таких слов вечером.

Сауджен. Что, Мытыл пропал?

Гуга. Посмотрим. (Подходит к окну, заглядывает.) Представь себе, опять курицу ест!

Сауджен. За два часа одну курицу съесть не может!

Гуга. Я Мытыла знаю. Это не первая, это вторая курица. (Подходит к Сауджену.) Не могу смотреть равнодушно на курицу. Пойдем закусим, пожалуйста.

Сауджен. Пойдем, но что он так долго?

Гуга. Не удивляйся, дорогой. Два часа — это только кратко перечислить твои достоинства. Пойдем.

Гуга и Сауджен уходят.

С противоположной стороны приближаются к дому Мадинат, Нина и Мари, останавливаются у крыльца.

Нина. Я сегодня Уари встретила, а он спрашивает: «У вас гвозди есть?» — «Зачем нам гвозди?» — «Прибивайте, — говорит, — наше знамя, да покрепче. Отберем, или не носить, — говорит, — мне шапки на голове».

Мари. «…Пускай вместо усов перья вырастут…» Слыхали. Хвастун твой Уари, а усы он все равно бреет.

Мадинат. Да, они могут нас обогнать.