Коллектив авторов - Либретто опер

Его слова, обращенные к народу, выражают глубокую веру в него и восхищение таящимися в нем силами.

Фельдмаршал предлагает Болконскому остаться при штабе. Князь Андрей отказывается от почетного назначения: он привык к полку, полюбил людей и не хочет с ними расстаться.

Солдаты окружают бастион, занимают траншеи, слышны первые орудийные выстрелы. Бородинское сражение началось.

Картина девятая . Сидя в свой ставке на Шевардинском редуте, Наполеон в подзорную трубу следит за ходом сражения.

Прислушиваясь к «музыке боя», император мечтает, как он войдет в древнюю столицу России, как ему принесут ключи от города. Но один за другим появляются посланцы генералов и маршалов, требующих подкреплений. Наполеон начинает нервничать (отдает приказ дивизии Клапареда, потом сам же его отменяет). Им овладевает предчувствие приближающейся катастрофы…

К ногам императора падает ядро. Все замирают в ужасе. Наполеон ударом ноги откатывает ядро; оно не разорвалось.

Картина десятая . В деревне Фили в просторной избе крестьянина Андрея Севастьянова состоялся исторический совет русского генералитета, решивший судьбу Москвы.

Начальник штаба Бенигсен ставит на обсуждение военного совета вопрос: выгодней ли сразиться перед Москвою или оставить столицу без боя? Его перебивает Кутузов, разъясняя генералам суть вопроса «Доколе существует армия, до тех пор сохраним и надежду счастливо завершить войну. Но если уничтожится армия, то погибнут и Москва и Россия… Рисковать ли нам потерей армии и Москвы, приняв сражение с невыгодной позиции, или… отойти за Москву?» Барклай де Толли считает позицию невыгодной для сражения и предлагает отступить. Ему возражает храбрый генерал Ермолов. «Позиция у Воробьевых гор невыгодна, но, зная, что значит Москва для народа, предлагаю сразиться в защиту Москвы».

Бенигсен замечает, что оставление столицы произведет неприятное впечатление на иностранные дворы, и тут же выдвигает план сражения. Ожесточенные споры полководцев заключаются взволнованной речью генерала Раевского, который советует в первую очередь беречь войска и ради блага родины пожертвовать Москвой.

Возникшие разногласия должен примирить Кутузов. Ему принадлежит решающее слово. Фельдмаршал дает приказ оставить

Москву без боя, но после ухода генералов задумывается: «Когда же, когда же решилось это страшное дело?» Он обращается мыслями к «матери русских городов», глубоко веря в несокрушимые силы народа и конечную победу над оккупантами.

Маленькая девочка Малаша, сидевшая на печи во время совета, слезает и подходит к фельдмаршалу. Старик ласково гладит ее по голове. Слышится пение солдат:

С нашим Кутузовым, С нашим фельдмаршалом, В бой за отчизну, Смерть не страшна!

Картина одиннадцатая . Улица Москвы, занятой французами. Хмурый осенний день.

На углу улицы остановились скучающие французские офицеры Рамбаль и Боннэ. Они обмениваются впечатлениями: «Москва пуста», «Император мрачен».

Появляются солдаты с награбленным имуществом. Их провожают возмущенные возгласы москвичей. «Когда войско начинает грабить, нет больше войска», — с грустью замечает Рамбаль.

В толпе показывается Пьер Безухов в кучерской одежде — он остался в Москве, чтобы убить Наполеона. Его узнают Дуняша и Мавра Кузьминична. Дуняша рассказывает, как Наташа при отъезде из Москвы заставила родителей бросить вещи и погрузить вместо них на подводы раненых, среди которых оказался князь Андрей. Пьер видит во встрече Наташи с раненым князем Андреем руку судьбы. Пряча под кафтаном заряженный пистолет, он уходит.

Вдали видны первые вспышки пожара. Проходит французский продовольственный отряд, потрепанный партизанами.

Мародерам не удалось поживиться: крестьяне сжигают хлеб, избы, угоняют скот, а сами прячутся в лесах.

Появляется маршал Даву с адъютантами. Навстречу ему отряд французских солдат ведет группу пленных, среди которых

Пьер. Эти люди обвинены в поджогах, и Даву приказывает расстрелять нескольких для острастки.

Пленный солдат Платон Каратаев берет на себя заботу о Пьере, утешает и уговаривает его. После пережитого ужаса расправы над беззащитными мягкий голос Каратаева воспринимается как голос совести народной, его извечной спокойной мудрости.

Французы уводят пленных.

Пожар разгорается. Народ горюет о «матушке белокаменной» Москве. Трое сумасшедших в развевающихся белых халатах выкрикивают духовный стих: «Трижды меня убили, трижды воскресили из мертвых!», словно выражая несокрушимую веру народа в бессмертие Москвы и России. Из горящего театра с воплями бегут французские актрисы в гриме и костюмах.